Приключения Джо Фаррелла и его старенького фольксвагена, мадам Шуман-Хейнк, продолжаются. Все далеко не так, как кажется на первый взгляд, в местном клубе Возрождения средневековья на западном побережье. Или наоборот, все именно так, как выглядит? Женщины, наряжающиеся в ведьм, вдруг начинают читать заклятия и призывать что-то уж точно недоброе не понять откуда. Зубы у мужчин, облачающихся в доспехи, становятся гнилыми, а их выговор приобретает средневековый акцент. Что же делать рядовому бездельнику? Если этот бездельник – Джо Фаррелл – найти подружку, приготовить кучу всяких вкусностей и оказаться в самом центре Действительно Великих Событий!
I
В Авиценне Фаррелл появился в четыре тридцать утра, сидя за рулем дряхлого фольксвагена – крошки-автобуса по имени «Мадам Шуман-Хейнк». Только что кончился дождь. Отъехав по Гонзалес-авеню на два квартала от скоростного шоссе, он подрулил к обочине, заглушил двигатель и замер, опершись локтями о руль. Его пассажир, печально вскрикнув, проснулся и схватил Фаррелла за колено.
– Все в порядке, – сказал Фаррелл. – Приехали.
– Куда? – спросил пассажир, оглядывая железнодорожные пути и неподвижные туши грузовиков.
Пассажиру, темноволосому и розовощекому, чистенькому, словно свежий шарик мороженного, было лет девятнадцать-двадцать. Фаррелл подобрал его в Аризоне, неподалеку от Пимы, увидев, как он стоит у дороги бесспорным знамением свыше – в свитерке с треугольным вырезом, в табачного тона мокасинах и в ветровке из Эксетера, – голосуя в надежде, что кто-то провезет его через индейскую резервацию около Сан-Карлоса. После двух дней и ночей более или менее непрерывной езды юноша ни на йоту не утратил свежести и чистоты, а Фаррелл ни на йоту не приблизился к тому, чтобы запомнить, наконец, как же его зовут – Пирс Харлоу или Харлоу Пирс. С безжалостной вежливостью юноша называл Фаррелла «мистером» и с неизменной серьезной пытливостью выспрашивал его, что он почувствовал, впервые услышав «Элеанор Ригби» и «Однодневку».
– Авиценна, штат Калифорния, – объявил, улыбнувшись юноше, Фаррелл.
– Музей моей исковерканной юности и самых паршивых воспоминаний.
Он опустил стекло и с наслаждением зевнул.
– Ах, хорошо пахнет – принюхайся, это из Залива. Там, должно быть, вода уходит.
Пирс-Харлоу послушно принюхался.
– Угу. Да, понимаю. Действительно, хорошо, – он провел руками по волосам, запустив в них пальцы, но волосы тут же вновь поднялись, вернув ему сходство с изваянием, вытесанным из одного куска мрамора и отполированным.
– Сколько, вы говорите, прошло?
– Девять лет, – сказал Фаррелл. – Почти десять. С тех пор, как я совершил ошибку и на самом деле защитил диплом. Понятия не имею, о чем я думал в то утро. Видимо, просто утратил бдительность.
Юноша вежливо хмыкнул и, отвернувшись, начал копаться у себя в рюкзаке.
– Мне дали адрес одного места, в которое я вроде как должен явиться, когда доберусь сюда. Это у самого кампуса. Я там и подожду.
В мутном свете ранней зари шея его казалась тонкой и беззащитной, как у ребенка.
Небо, крупичатое, точно кровоподтек, понемногу наливалось ртутным блеском.
– Обычно отсюда можно было увидеть всю северную часть кампуса, звоницу и прочее. А вот такой дымки я здесь что-то не помню.
Сцепив руки за головой, Фаррелл потянулся так, что заныло тело и крякнули затекшие мышцы, вздохнул и пробормотал:
– Ну ладно, будить моего друга пока не стоит, рановато для этого. Надо бы где-то позавтракать – на Гульд-авеню, вроде, было заведение, работавшее круглые сутки.
Он расслабился, но одна острая искорка боли так и застряла в теле, и опустив глаза, он увидел застенчивую улыбку Пирса-Харлоу и лезвие его выкидного ножа, прижатое к своему боку как раз над брючным ремнем.
– Мне, право же, очень жаль, сэр, – сказал Пирс-Харлоу. – Пожалуйста, не делайте глупостей.
Фаррелл молча уставился на него и глядел так долго и так безучастно, что юноша беспокойно заерзал, впрочем, напрягаясь всякий раз, как мимо с шелестом проносилась машина.
– Вы просто положите на сиденье бумажник и вылезайте. Я не хочу никаких осложнений.
– Видимо, следует считать установленным, что в Эксетер ты ехать не собирался, – сказал, наконец, Фаррелл. Пирс-Харлоу отрицательно тряхнул головой. Фаррел продолжал: – А насчет места программиста-стажера даже и спрашивать нечего.
– Мистер Фаррелл, – ровным и мягким голосом произнес Пирс-Харлоу, – вы, похоже, думаете, что я не смогу причинить вам вреда. Пожалуйста, не надо так думать.
При последних словах нож, провертев дырку в рубашке Фаррелла, вдавился в его бок посильнее.
Фаррелл вздохнул, вытянул ноги и, оставив одну руку спокойно лежать на руле, медленно полез за бумажником.
– Черт, как все нескладно. Ты знаешь, я сроду еще в такую передрягу не попадал. Столько лет прожил в Нью-Йорке, разгуливал там по ночам, где придется, ездил подземкой и ни разу меня никто не ограбил.
Во всяком случае, не в Нью-Йорке и не любитель, не умеющий даже ножа толком держать. Он старался дышать как можно ровнее и глубже.
Пирс-Харлоу вновь улыбнулся и грациозно повел по воздуху свободной рукой.
– Ну что же, значит настал ваш черед, верно? Да и не такое уж это большое событие, рано или поздно оно случается со всяким водителем.
Фаррелл уже вытащил бумажник и, почувствовав, что нажим лезвия ослаб, слегка повернулся в сторону юноши.
– Вообще-то, – сказал он, – тебе стоило проделать это еще там, в Аризоне. У меня тогда и денег было побольше. Прикинь-ка, сколько я потратил оттуда досюда, покупая еду на двоих.