– У сына второй день высокая температура и сильные боли в животе. Просто не знаем, что делать. Если бы вы согласились осмотреть его, я был бы вам безмерно благодарен.

– Раз уж вы знаете меня, то знаете наверное и то, что я не врач, а всего лишь медсестра, – холодно отозвалась Клара.

– При вашем-то стаже и опыте какое это имеет значение, – поспешил заверить ее сосед. – Мне кажется, медицинские работники, постоянно имеющие дело с больными, могут поставить диагноз лучше и точнее любого врача.

Мужчина умоляюще сложил руки лодочкой. Клара возвращалась с работы злая и усталая. Ей не терпелось добраться до своей берлоги, чтобы побыть одной. Лифт остановился на седьмом этаже. Двери разъехались. Во взгляде соседа застыли тревога и разочарование.

Не сказав ни слова, она осталась в лифте.

– О, благодарю вас, мисс! Вы так добры.

Она сосредоточенно смотрела себе под ноги. За долгие годы общения с Эрихом Гроссе, Клара, вольно или невольно, переняла многие его манеры, особенно – в обращении с пациентами и их родственниками.

Мальчик лежал в испарине, ослабевший от перепадов температуры, и время от времени икал, что явно причиняло ему сильную боль. Взгляд затуманенный, отсутствующий. Клара присела на край постели, сжала двумя пальцами его влажное запястье – нитевидный лябильный пульс едва прощупывался. Подняла веко, осмотрев глазное яблоко, затем попросила открыть пошире рот и заглянула в горло. И наконец, откинув одеяло, обследовала живот. Он был тугой и вздутый, как барабан. Даже от легких прикосновений ее пальцев мальчик корчился и стонал. Клара поднялась.

– Его нужно срочно госпитализировать, – жестко сказала она.

– Вы уверены? – встревожилась мать ребенка.

– Абсолютно.

– Но...

– Если мои слова вызывают у вас сомнения, зачем было меня звать.

– Не обижайтесь на нее, мэм, – поспешил вмешаться отец. – Конечно же мы верим вам. Но, видите ли... больница... Это так неожиданно.

– Советую поторопиться, если не хотите потерять сына. – Клара направилась к двери.

Муж с женой переглянулись. В глазах обоих застыл панический страх.

– Куда же вы? – прошептала женщина севшим голосом. – Останьтесь с нами хоть немного.

– У вас нет времени заниматься гостями. Звоните в "скорую". Ребенку необходима срочная операция. И не вздумайте заставлять его есть или пить. Единственное, что вы можете сделать до приезда бригады, это положить ему на живот лед. Всё.

Мужчина вышел за ней на площадку, по дороге роясь в бумажнике. У самого лифта она обернулась, бросив брезгливо-презрительный взгляд на деньги, зажатые в его руке, и зло процедила:

– Немедленно уберите это.

С виноватой поспешностью он засунул обе руки в карманы, сбивчиво бормоча слова извинений и благодарности. И под конец снова спросил:

– Это действительно так серьезно?

– Я ведь ясно сказала: ОЧЕНЬ СЕРЬЕЗНО.

– Но все-таки, что с ним?

– Перитонит. Поторопитесь.

Едва шагнув в лифт, она поспешила нажать на кнопку своего этажа. Захлопнувшаяся дверь надежно отгородила ее от дебильно застывшего лица.

И почему слабые духом люди так легко теряют голову, - подумалось ей. – Причем именно тогда, когда от них требуется особая собранность и быстрота реакции.

История с мальчиком, благополучный исход болезни которого был более чем сомнителен, ее не занимала. С проблемами жизни и смерти она сталкивалась ежечасно на протяжении многих лет. Клара работала старшей медсестрой со дня основания Клиники. Но этим отнюдь не ограничивались ее обязанности и полномочия. Она была доверенным лицом самого Гроссе, причем единственным и бессменным.

Оказавшись наконец в своей квартире, она тщательно протерла руки медицинским спиртом и только после этого подошла к холодильнику. Пока в тостере-овене запекался обед – замороженный полуфабрикат из Trader Joe’s, Клара сбросила одежду, засунув ее в стиральную машину, быстро приняла душ и, завернувшись в махровый халат, пристроилась на высоком неудобном табурете у стойки бара, заменявшей ей кухонный стол.

Медленно, без аппетита пережевывая кусочки мяса, тушеного с шампиньонами, брокколи и спагетти, она так же лениво и без настроения перебирала в памяти события минувшего дня. Сегодня ей пришлось заменять Гроссе во второй операционной, выполняя в основном роль надзирателя, а потом ассистировать ему во время долгой и нудной «реконструкции» двух обгоревших влюбленных. Теперь они, спеленутые бинтами, словно коконы, долго еще будут беспробудно спать, не зная, что лежат в одной палате, на соседних кроватях, что оба остались живы. Много дней пройдет прежде чем снимут первые повязки. А потом вторая операция, третья, пока не вернется окончательно человеческий облик. Только вот знакомиться им предстоит заново.