– Нет, благодарю вас, мне уже пора.

Он поставил ее стакан рядом со своим и спросил:

– Как вам кажется, Роук похож на человека, которому надо глотать транквилизаторы, чтобы набраться храбрости и подойти к нервной лошади?

– Транквилизаторы? Вы сказали – транквилизаторы? Господи, да конечно нет! Уверена, он вообще никогда в жизни не принимал ничего подобного. Я права?

Она с озадаченным лицом обернулась ко мне.

– Совершенно правы.

Мне не терпелось, чтобы она ушла, пока ее озадаченность не усилилась. Только до тех пор, пока она ничего не знает и не подозревает, ее жизнь вне опасности.

– Но ты же говорил… – начал было ничего не понимающий Хамбер.

– Это была всего-навсего шутка, – заверил я. – Вы же помните, как смеялся над ней мистер Эдамс.

– Я действительно смеялся, – хмуро подтвердил Эдамс.

Похоже, ему тоже хочется, чтобы она ушла, ни о чем не догадавшись.

– А-а, – лицо Элинор прояснилось. – Ну что ж… Пожалуй, мне пора возвращаться в колледж. Завтра я еду в Слоу на выходные… Вы ничего не хотите передать моему отцу, Дэниел?

Это было простым проявлением вежливости, но Эдамс заметно напрягся. Я отрицательно покачал головой.

– В таком случае… Мне было очень приятно познакомиться с вами, мистер Хамбер. Спасибо за прием. Надеюсь, я отняла у вас не слишком много времени.

Она пожала руку Хамберу, Эдамсу и, наконец, мне.

– Как удачно, что вам пришлось вернуться. А я боялась, что мы с вами разминулись… и плакал мой свисток, – улыбнулась она.

Я засмеялся в ответ.

– И правда удачно.

– До свиданья, Дэниел. До свиданья, мистер Хамбер, – говорила она, пока Эдамс открывал для нее дверь.

С ним она попрощалась на ступеньках крыльца, где он остался стоять. Через плечо Хамбера я видел в окно, как она шла через двор к своей машине. Сев в машину, она завела мотор, весело помахала Эдамсу и выехала за ворота. Облегчение от ее благополучного отъезда затмило даже мое беспокойство за собственную судьбу.

Эдамс вернулся в комнату, закрыл и запер дверь и положил ключ в карман. Хамбер удивился – он все еще ничего не понимал. Глядя на меня, он сказал:

– А знаете, Роук как-то изменился. Даже голос другой.

– Этот Роук, чтоб ему провалиться, вообще интересный фрукт. Единственной приятной стороной сложившейся ситуации было

то, что мне уже не надо было ползать перед ними на брюхе. Я наслаждался возможностью выпрямиться во весь рост, пусть даже ненадолго.

– Вы хотите сказать, что это Роук, а не Элинор Тэррен, знает о свистке?

– Ну конечно, – нетерпеливо бросил Эдамс. – Господи, Хедли, неужели вам до сих пор не ясно? Похоже, Октобер заслал его к нам, только вот как он узнал…

– Но Роук всего-навсего конюх!

– Всего-навсего, – яростно повторил Эдамс. – Но нам-то от этого не легче! Разве у конюхов нет языка? И глаз? Взгляните-ка на него – он не такой безмозглый червяк, каким прикидывался.

– Но кто поверит его слову против вашего?

– А никому и не придется ему верить.

– Что вы хотите сказать?

– Я собираюсь убить его, – объяснил Эдамс.

– Полагаю, это действительно упростило бы дело, – задумчиво сказал Хамбер, как будто обсуждая, надо ли пристрелить лошадь.

– Это вам не поможет, – предупредил я. – Я уже отправил отчет председателям Комитета.

– Нам уже приходилось слышать нечто в этом роде, – сказал Хамбер, – но это оказалось неправдой.

– На сей раз это чистая правда. Эдамс решительно заявил:

– Как бы там ни было, я намерен его убить. У меня есть и другие причины для этого… – Он замолчал, окинул меня взглядом и продолжил: – Тебе удалось провести меня. Меня! Каким образом?

Я воздержался от ответа – время не очень подходило для легкой беседы.

– У этого, – размышлял Хамбер, – есть мотоцикл.

Я судорожно соображал. Окна в ванной комнате слишком малы – через них не выскочишь. Дверь во двор заперта, а между мной и окном, у стола, стоит Хамбер. На крик прибежит Касс, что же касается жалких забитых конюхов, то они, во-первых, даже не знают, что я здесь, а во-вторых, едва ли захотят прийти мне на помощь. Эдамс и Хамбер выше и крупнее меня, причем Эдамс – намного. У Хамбера есть его палка, Эдамс тоже может быть вооружен. А мне ни разу в жизни не приходилось участвовать в серьезной драке. Предстоящие несколько минут рисовались мне в самом мрачном свете.