Ну а высшее мастерство он показал лишь в собственной квартире с этими полками и шкафчиками…

Но про все свадьбы моих детей одним заходом не рассказать. Самое время переключиться на Советский Союз.

Начинать придётся со вступления, длинного и разветвлённого, ибо предысторией русского путешествия в какой-то мере послужил цикл авторских встреч. Рассказа об этих встречах мне до сих пор удавалось избежать, я охотно избегала бы и дальше, да, похоже, не выйдет. Такие встречи пробуждают у меня весьма противоречивые чувства. Хотела я их скрыть, дабы не разочаровывать моих читателей окончательно, но волей-неволей придётся рассказать…

Ладно уж, выложу все откровенно. С одной стороны, такие встречи — это допинг, инспирация, повод для гордости, стимул для творчества; человеческий интерес, симпатия, доброжелательность поддерживают автора, — словом, лишь самые приятные эмоции. А с другой, честно признаюсь, я предпочла бы дорожные работы…

Писатели знают, но читатели могут и не знать, посему объясняю, отчего эта работа столь непомерно тяжела, естественно, если к ней относиться серьёзно. Всякий раз в таком индивидуальном импровизированном выступлении, по меньшей мере полуторачасовом, сперва надлежит посмотреть, кто сидит в зале, молниеносно оценить аудиторию и сориентироваться, что её заинтересует и что понравится. Затем найти возможно более занимательную форму. Если кто-нибудь не поймёт, о чем я толкую, пусть попробует сам.

На авторских встречах разница в подготовке слушателей не имеет границ. Однажды меня неожиданно послали в две восьмилетние школы для окрестных деревень на Замойщизне. В физкультурном зале, где эхо повторяло каждое слово и ничего не удавалось расслышать, сидела группа детей, ни разу в жизни не прочитавших книги. Не о моих книгах речь, что там мои, — вообще ни одной книги. И мне вменялось в обязанность пробудить у них интерес к чтению. Так вот: этой благородной миссии врагу не пожелаю…

Правда, возвращаясь из одной школы, я удостоилась весьма интересной встречи политического характера. Тамошний партийный секретарь, будучи в лёгком подпитии и рыдая мне в жилетку, произнёс целую речь, которую я в сокращённом виде и передаю.

— …На что крестьянам деньги, у каждого миллион в банке, миллион — под матрасом. Представления не имеют, что с ними делать, пропить и то не удастся. А вот сто тысяч тонн зёрна сгноили. Пшеницу везём из Канады, хотя своей хватило бы на пол-Европы, да кто её будет перелопачивать? Крестьянин и пальцем не пошевелит — неохота ему, — а пшеница лежит и гниёт, потому как элеваторов нету! Заводов в Катовице понастроили, черт бы их побрал, вместо того чтоб элеваторы строить. Двадцать тонн вручную веять ещё куда ни шло, а сотни тысяч?.. Вроде бы государство купило, да ведь пропадает добро. Ни хранилищ, ни веялок, все гниёт, у людей руки опускаются…

Вышеприведённый фрагмент очень прошу запомнить.

Уровня слушателей и читателей детально разбирать не стану, хватит, к примеру, Союза писателей. Там всякое бывало. Однажды в каком-то клубе я увидела взрослых молодых мужчин и поразилась: подобный контингент гораздо больше ценит выпивку и смазливых девиц, нежели пищу духовную. Встреча состоялась, меня даже неплохо приняли, в конце я попросила задавать вопросы. Воспользовались. Вопрос был один: каков будет результат матча?

Оказывается, они ждали в этом клубе передачи футбольного матча Польша — Аргентина или, может, Польша — ещё кто-нибудь. Мою болтовню выслушали, почему не послушать. Когда человеку приходится ждать, ему все едино…

— Четыре — один в нашу пользу, — не задумываясь, с апломбом ответила я.

Мужики засмеялись, оценив шутку. А результат таки оказался, как я и предсказала, надеюсь, снискав немалое уважение. Честно признаюсь — это был эффект полной случайности и идеального отсутствия мысли.

Один раз столкнулась я с великим счастьем, а встреча состоялась в каком-то кафе. Общеизвестно, что в подобных встречах очень помогают вопросы читателей, даже если задаётся один и тот же вопрос. Так вот, там один читатель поинтересовался с самого начала, нельзя ли задать несколько вопросов. Я обрадовалась: ради Бога, задавайте! У читателя их оказалось записано на листочке сорок два, и вся встреча прошла в ответах. Слушатели переключили внимание с меня на него: гораздо больше моих ответов их интересовало то, о чем он ещё спросит. Право же, это была самая лёгкая встреча за всю мою карьеру.

Но в основном речь пойдёт не о встречах, а об одной поездке. Начинала я со Скаржиско-Каменна, после него предстояло ещё несколько встреч, этакое большое турне. Ехала я себе спокойно, навстречу промчался огромный самосвал, и я вдруг перестала видеть. Резко затормозила, не поняв поначалу, что случилось: по лобовому стеклу расползлись мелкие трещины. Марек выдавил стекло наружу, я опять увидела свет.

— Камень из грузовика, — решил он. — Наверное, перегружен доверху…

Скрипнув зубами в приступе ярости, я, не говоря ни слова, развернулась и догнала самосвал через две минуты, вероятно, побив все рекорды и возможности «фольксвагена». Я перекрыла ему дорогу и заставила остановиться.

Разговаривал Марек — я не могла произнести ни одного нормального слова. Я прислонилась к капоту и закурила, глядя на шофёра горгоной.

Шофёр молодой, симпатичный, производил хорошее впечатление. Явно порядочный человек, он принял дело близко к сердцу, клялся, что не перегружен, да и груз сыпучий, мы сами можем убедиться. Если ударило, значит, из-под колёса, а уж за это он не отвечает. Марек проверил, парень говорил правду, стрельнуло из-под колёса.

Я подавила в себе желание разорвать парня на куски. Только неизвестно, как выйти из положения: у меня десяток назначенных встреч, первая через два часа. Если сейчас я вернусь в Варшаву, сорву всю программу