И всё это говорится с бранью и ему, и отцу, а зачастую ни за что вихры натянет, уши нарвёт или чем ни на есть отколотит да накажет — отцу-де ни гугу! Иначе со света сживу...

Была осень; отец и мачеха куда-то ушли и дома не ночевали. В избе было холодно, и Ника со страху и с холоду забрался в печь и сладко в самой глубине её заснул, свернувшись, как котёнок. Спит он, и снится ему его мама: в белой она одежде, светлая, ясная такая и как будто свет от неё исходит. Простирает он ей свои худенькие ручки, хочет её обнять и кричит:

— Мама, возьми меня от злой мачехи... отчего ты ушла?..

Но та глядит только на него любовно, ничего не отвечает, а тут что-то жмёт его голову и что-то душит: он вскрикивает и просыпается... Оглядывается он, силится вспомнить, где он, и видит, что он в печи, а тут кто-то наложил в печку дров и подложил уже огонь, дрова чуть-чуть ещё тлеют, и дым выносится в трубу, но через несколько минут или дым его задушит, или он сжарится. Он силится выбросить дрова, но дым его потухших головен душит его страшно. Начинает он вопить, и, к счастью, кто-то входит в избу, выбрасывает дрова и вытаскивает его из русской печи.

Ника от страха и удушья падает в обморок: спасительница его обливает ему голову водою и приводит его в чувство; он узнает одну из деревенских вдов Ксенью.

В это время входит мачеха и, узнав в чём дело, бьёт его жестоко и вопит: — Вот что вздумал, в печи спать? Да хоша б и сгорело зелье...

Вдову возмутило это, и она начала умолять мачеху отдать ей Нику на воспитанье.

— Возьми, корми и одевай его, да с тем, пущай мне служит.

Согласилась на это вдова и взяла к себе ребёнка да стала ходить за ним, как родная мать...

Проходит так время, а он всё растёт да растёт, так что мачеха сначала гусенят заставляла его пасти, потом свиней, а там и скотинку загнать в хлевок и дров аль воды принести.

Той порой и родись у его мачехи девочка; вначале ему весело было видеть живое существо, которое ему улыбалось, но на другой годок мать стала заставлять его носить её по целым дням. Измается Ника своею ношею и посадит под дерево свою сестрёнку, а сам глядит, как муравьи тащат разные разности в гнездо своё; и диву он дивится, как такое маленькое существо имеет такую смётку: обойдёт и камушек, и лужицу; и думает Ника: как буду большой, всё это узнаю, обо всём проведаю, порасспрошу больших; спросил бы маму — прибьёт, отца спрошу, а тот — «так Бог дал». Кто же тот Бог? Спроси, говорит, батюшку, тот больше меня знает.

И сделался батюшка идолом Ники, потому что о чём бы он ни спросил отца, тот всё на батюшку указывает.

И вот Ника зачастую носит сестрёнку к избе батюшки и ждёт по целым часам, чтобы увидеть его, а тот, как, бывало, выйдет из избы, непременно погладит его по головке и замолвит к нему несколько ласковых слов да скажет:

— Расти, расти, богатырь мой, выйдет из тебя человек. А «Отче наш» помнишь?

— Помню, батюшка.

— Так научу тебя «Богородицу».

И сядет батюшка на скамью у избы своей, и учит он терпеливо Нику «Богородицу», и дивится он его смышлёности и памяти.

Так за лето батюшка выучил его многим молитвам, кондакам, ирмосам и акафистам, а как настала зима, упросил он вдовушку Ксению и Минина, чтобы они посылали к нему Нику для изучения грамоты.

За одну зиму Ника уже бойко читал и выводил довольно правильно каракульки тогдашней письменности. Между тем жизнь его сделалась невыносима, мачеха давала ему непосильные работы, подымала его с петухами и позволяла ему идти спать к Ксении, когда ей уже самой невмоготу вынести.

И чего Ника не делал? И работу жнеца, и работу швеи. И корову выдои, и лошадь убери; сапоги почини и рубаху аль кафтан заплатай.

Всему этому он не перечил и всё делал с улыбкой, и работа у него шла исправно, да мачеха всегда бывала недовольна, и вместо поощрения на него сыпались лишь тумаки куда и чем ни попало.

Злобило это Нику и думал он думу:

«Господь, говорит батюшка, милосерд, всепрощающий, всеблагий, а людей зачем он создал такими злыми, неправедными...»

И заходит однажды Ника к батюшке, чтобы и тот разъяснил ему это: мысль эта мучит и жжёт его, она требует ответа.

На вопрос Ники батюшка задумался и, вздохнув, сказал:

— Не создал Бог людей злыми, а люди сами делают себя такими, они не хотят учиться слову Божьему, а оно говорит только о любви. Видишь ли, Ника, одним крещением человек не делается добрее, а нужно ещё крещение духовное.

— Что такое крещение духовное? — спросил Ника.

— Крещение духовное — это слушание и усвоение себе слова Божьего; ибо оно одно только ведёт к царствию небесному и к богоугодной жизни, ко всякому благу и душе спасению.

— Батюшка, — воскликнул тогда Ника, — дай же и мне услышать это слово Божье, чтобы спастись и попасть в царствие небесное.