— Крылов писал басни.

— Сказки, басни — есть разница? Да?.. На свете есть деньги, а больше ничего нет. И еще квартира, а еще дача — вот это есть, а басни?.. Они нужны тебе?.. У тебя фабрика — она тоже есть. Но к ней нужны деньги. Много денег! Возьмем их у хакера.

— Да как же мы их возьмем, если хакер попал в распоряжение Старрока и Трофимова. Его закроют, будут охранять, и мы к нему не попадем. А если и попадем, как же у него попросишь деньги? Что он о нас подумает?..

Автандил сбросил одеяло, сел на диване. Из-под халата видны были волосатые, как у обезьяны, ноги. Повязка на голове сбилась, обнажив лысеющую со лба и смазанную йодом ушибленную голову. Вылезшие из орбит глаза страшно вращались, губы пересохли.

— Дэвка!

— Я не девка, а майор Екатерина, как вы обычно меня называете.

— Ладно. Майор. Сегодня майор, а завтра будешь полковник, а я — генерал. И ты будешь говорить: господин генерал, позвольте войти! И я тебе буду говорить: входите и садитесь вот сюда, в кресло у моего стола. Но для этого...

Он больно схватил ее за руку, потянул к себе. Брызжа слюной в ухо, зашипел:

— Тихо! Надо говорить тихо.

И оглядел комнату — стены, потолок.

— Жучки! Они везде! Ты знаешь? У тебя в кабинете тоже жучки. Их ставит Старрок. Он хочет все знать, все слышать. Но Автандил тоже не дурак. Автандилу из Англии привезли много жучков, я тебе их дам. Но только ты не ставь их у меня.

— Вам нужны жучки, а мне-то зачем?

— Ах, дэвка! Ты молодая и ничего не знаешь. Я узнал такое, что мы с тобой...

Он снова оглядел комнату. И зашептал со свистом:

— Я узнал секрет, страшный секрет! Старрок скоро нас уволит. Ему не нужен отдел борьбы с организованной преступностью. Больше нэ надо ни с чем бороться. Эта борьба дает мало денег, а ему нужно много. Он хочет быть богатым; таким, как Гусинский и Абрамович. И нам покажет на дверь. Но я знаю, как его умыть.

— Умыть?

— Да, умыть. Кинжалом немножко резать и умывать. Хакер был его, а станет наш. Тебе нужны деньги, и я их тебе дам, а ты мне дай хакера.

— Откуда же я возьму... этого хакера? Я его и в глаза не видела!

— Ой, ой, ой... нэ надо! Автандил не такой умный, как Старрок, но все знают, что я похож на Сталина и так могу чик-чикать своих друзей, как это делал Сталин. Таких мудрых людей, как живут на Кавказе, нет и в Кремле, где даже Ельцина делали трезвым и умным. Старрок еврей, а все евреи — трусы. Ему надо показать нож и повертеть под носом, он тогда поднимет руки и будет тихо плакать.

— Но кто же ему покажет нож? Я, что ли?..

— Найдем. Такие люди есть у меня. Ты только палуби хакера, и он будет наш. Я знаю, что Старрок говорил Трофимову. Он говорил: приставлю к нему Екатерину и он будет у нас в кармане. Приставлю! Ты меня слышишь?.. Значит, хакер уже у тебя. Я знаю: ты все можешь. Любой мужик, если на тебя глянет, он уже не мужик, а баба. Ничего не может. Я тоже ничего не могу. Когда ты ко мне приходишь, я ничего не могу. И хакер тоже... Он же мужик!..

Екатерина поняла: дальше ей отпираться не стоит. Ей остается повести двойную игру, но как это делать? Она пока не знала. Старрок — начальник, за ним вся сионистская рать, но и Автандил ведет за собой колонну, сплоченную, как стальной кулак, готовую любому отсечь голову. Автандил не однажды ей намекал: с ними и мэрия столицы, многие важные чиновники в министерствах и Кремле. А уж в милиции-то, во всех отделениях, все больше становится чеченцев. Такова стратегия чиновников-сионистов: как Ленин в свое время делал ставку на латышей, так теперь «отцы отечества» подтягивают в столицу и во все другие русские города иноверцев; их-то в судный час легче поднять и бросить на подавление основной массы народа. Такую линию в Германии вел многие годы канцлер Коль, и сейчас в Берлине азиатов, арабов и евреев едва ли не больше, чем немцев. Консервативные и аполитичные арийцы не заметили, как снова очутились в мешке чужеземцев. Париж тоже не принадлежит французам. Такая же участь ожидает Москву. Но этот процесс особенно бурно протекает в Америке: там в Вавилон превращается вся страна. И оттого жизнь в американских городах, особенно в больших, становится невыносимой. Белые состоятельные люди даже детей не хотят учить в школах; отправляют их в монастыри.

— Ну, хорошо,— в раздумье заговорила Екатерина.— Нож и всякие кровавые дела я отвергаю. Предлагаю вам с генералом заключить союз, а я позабочусь, чтобы хакер работал и на вас, и на генерала. Но вот что я уже узнала: хакер только работает над проблемой тайной переброски денег из одного банка в другой. Он этого делать пока не умеет.

— Ты, дэвка, идиота из меня не делай! Он может качать туда-сюда миллиарды!

— Я майор, а не девка.

— Ладно, ладно. Ты — дэвка...

— Майор!

— Ну, майор. Но ты женщина. У тебя слабое сердце, и рука дрожит. Хочешь союз? Но ты...

Он снова больно захватил руку Екатерины и зашипел, как кот на собаку:

— Ничего не говори генералу. Ты будешь молчать. Хочешь жить — молчи, не будешь молчать — крык!...

Он чиркнул пальцем по шее. И продолжал:

— За мной вся сила гор. Настоящая война не там, в горах, а здесь, в Москве. И ты попала в засаду. Только я тебя могу спасти. Будешь молчать — спасу. Слышишь, дэвка! Иди и работай. Только на меня работай. Автандил любит друзей, но если за спиной у него будет сверкать нож... Автандил не знает пощады. А теперь иди. У тебя есть сотовый телефон — звони Автандилу. Все время звони, каждый день.

И как раз в этот момент зазвонила ее «труба» — так называют сотовый телефон. Генерал требовал ее к себе в кабинет.

— Это кто — генерал? — весь напружинился полковник.

— Да, генерал.

— Хорошо. Ты иди. И — ни слова!

Катя кивнула и вышла.

Г енерал встретил ее словами:

— Хорошо, хорошо! Если он не хочет жить у меня — это его дело. И что он от меня побежал — будто я участковый, а он мелкий воришка,— тоже его дело. Как говорят в Одессе, в церкви тоже иногда храпят. Но вы скажите мне еще раз: он уже это сказал, что будет со мной работать? И только со мной.