От всего сердца пожалев подпоручика Яжембского, который, выходит, напрасно поперся в Данию, капитан Фрелькович решил лично побеседовать с любопытной соседкой убитого Миколая Торовского. Не застав ее дома, капитан еще больше разъярился, ибо и без того был зол на бабу, поняв, что именно она скрыла от следствия. Во что бы то ни стало требовалось сопоставить показания мстительной мегеры с показаниями невинных деток. И душа, и сердце, и немалый опыт следователя подсказывали капитану, что где-то здесь зарыта собака.

Разумеется, капитан сразу же распорядился начать поиски «фиата» с рычащим номером. Конечно же, номера могли быть липовыми, но вот марка и внешний вид «фиата» о многом говорили. Точно так же выглядела машина, которая совершила наезд на Миколая Торовского на углу улицы Одыньца, а этим фактом никак нельзя пренебречь. Начались энергичные поиски машины, невзирая на глупые отговорки сотрудников Дорожной Службы, что, дескать, искать нет никакого смысла, ибо в настоящее время обшарпанный белый «фиат» превратился в блистающую свежим лаком машину неизвестно какого цвета, а по номерам искать — только время зря тратить.

Опросили всех жильцов дома — без толку, Большинство из них в момент совершения, убийства еще не вернулось с работы, а немногочисленные представители старшего поколения в шестнадцать часов торчали в кухне, а не шатались по лестнице без дела. Никто ничего не видел и не слышал, поэтому баба с глазком в двери становилась просто бесценным свидетелем, и капитан, изо дня в день не заставая ее дома, выходил из себя и рычал наподобие номера разыскиваемой машины. Обстановку разрядил его подчиненный.

— Знаю, где искать бабу, — сказал подпоручик Вербель. — Соседка под ней вспомнила. Она наверняка поехала на участок.

— Какой еще участок?

— Садово-огородный. На днях жаловалась соседке, что участок совсем забросила, все нет времени им заняться. Еще бы, если все время проводит, пялясь в глазок и подглядывая за дверью соседа. Теперь глазеть не на что, вот она, освободившись от дежурства, и отправилась поработать на земле, наверстать упущенное.

— А где ее участок?

— Этого соседка не знает. Но жить там баба не будет, день-два поработает и вернется. Не очень-то там у нее домик удобный, соседка сказала. Скоро вернется, не беспокойтесь.

— Послать ей официальный вызов! Срочный! И наведываться два раза в день!

Подпоручик Янек Яжембский действительно бывал в Дании, так что кое-какое представление об этой стране имел. Он безо всякого труда добрался на автобусе из аэропорта до вокзала в Копенгагене, ознакомился с указателями и надписями, приобрел абонемент на проезд в городском транспорте и сел на поезд, отправляющийся в Аллерод. Через двадцать восемь минут доехал до нужной станции, вышел из вагона электрички и с планом города в руках двинулся на поиски нужной улицы. Найти дом Алиции Хансен не составляло труда.

Калитка оказалась незапертой. Толкнув ее, Яжембский оказался в небольшом дворике, откуда прошел к одноэтажному домику, стеклянная дверь которого была приоткрыта. Из дома доносились голоса. Не найдя звонка, подпоручик вежливо постучал по стеклу.

— Прошу! — крикнули ему изнутри по-польски. Подпоручик не заставил себя просить дважды, вошел и оказался в небольшой гостиной, где находились три человека: две женщины и один молодой человек.

— Добрый вечер! — поздоровался подпоручик с присутствующими на своем родном языке. — Здесь живет пани Алиция Хансен?

— Да, это я. Добрый вечер, — ответила одна из женщин, с интересом глядя на него.

Раздобытый в ОВИРе адрес тридцатилетней давности оказался действительным, и это обстоятельство настолько потрясло подпоручика, что он на мгновение растерялся, не зная, что дальше говорить. Хотелось просто пасть на колени и от всего сердца благодарить пани Алицию Хансен за то, что она живет на свете и именно по этому адресу. С трудом удержавшись от лишних жестов, подпоручик сказал:

— Прошу меня извинить, что я без предупреждения являюсь к вам, но скажите, не проживает ли сейчас у вас некая Иоанна Хмелевская?

— Проживает, — незамедлительно отозвалась вторая женщина. — Это я.

Стоит ли доверять собственным ушам и глазам? Трудно было поверить. Надежда, переполнявшая сердце молодого человека, с каждой минутой полета, с каждым оставленным позади километром пути становилась все более хрупкой, и к концу пути он почти ее утратил. Нет, ни за что не найти ему в Дании этой проклятой бабы! И вдруг она здесь! Колени подогнулись сами собой, и жалобно прозвучал вопрос:

— Можно, я сяду?

— Конечно, — ответила дама, которая назвала себя Алицией Хансен. — Хотя мне показалось, что вы собирались сначала нам представиться.