Шрифт:
Так он и сделал. Газета вышла как обычно. Картинки с надписями были очень смешные, они понравились всем. В городе заговорили об этом номере газеты. Число подписчиков «Миссурийского курьера» увеличилось.
Сразу же в помещении редакции появилось огромное количество тыкв, мешков с картофелем и корзин с бобами.
Но все-таки Орион сердился на брата.
— Ты поссорил меня с редактором другой газеты, — сказал Орион. — Теперь он объявит мне войну.
— Вот и хорошо, — ответил Сэмми, — По крайней мере, будет о чем писать.
Приблизительно в то же время Сэмми написал два больших стихотворения, но не захотел поместить их в «Миссурийском курьере». Он отправил свои стихотворения в редакцию одного журнала, где их и напечатали. Сэмми очень радовался, хотя журнал не заплатил ему ни цента.
Сэмми продолжал работать наборщиком, но у него испортились отношения с Орионом.
Орион был еще очень молод и неопытен. Дела его день ото дня становились все хуже и хуже, одна неудача следовала за другой. Однажды ночью в помещение типографии забрела корова и изжевала всю резину на типографском станке. Это была большая неприятность.
Орион стал раздражителен и груб, и жизнь маленького наборщика стала невыносимой. Сэмми все чаще убегал на набережную. На берегу Миссисипи он забывал о своих горестях.
Большие и малые суда скользили по водной глади, и Сэмми мечтал уплыть далеко-далеко.
«В нашем маленьком городке люди живут скучно, — думал Сэмми, — Я не хочу так жить, я буду лоцманом на Миссисипи».
И он вспомнил поговорку: «Матрос на реке — король».
Глава 25. ЖЕЛАНИЯ СБЫВАЮТСЯ
Несколько дней спустя Сэмми снова шел к пристани. На этот раз он был не один: его сопровождали мама, Орион и Генри, который нес саквояж. Сэмми надел свой лучший костюм и тщательно пригладил непокорные кудрявые волосы.
Это был знаменательный день в жизни Самюэля Клеменса: он уезжал из Ганнибала вниз по реке в большой город Сент-Луис, где собирался поступить на работу в типографию.
Сэмми хотел заработать столько денег, чтобы можно было выучиться на лоцмана. Это была его заветная мечта. Но, конечно, не хотелось расставаться с мамой. Мама то и дело вытирала слезы и вздыхала. Она взяла с Сэмми обещание, что он не будет играть в карты и сквернословить.
— Пароход скоро будет здесь! — взволнованно закричал Генри, указывая на еле заметную струйку дыма. — Он уже подходит!
— До свиданья, сынок, —проговорила сквозь слезы мама и поцеловала его.
— До свиданья, Сэмми,—улыбаясь, сказал Орион.—Не увлекайся стихами и смешными историями.
Сейчас, при расставании, братья почувствовали, что они любят друг друга. Сэмми с сожалением подумал, что мог бы больше помогать Ориону в его трудной работе, а Ориону стало стыдно, что он так грубо обращался со своим младшим братом.
— До свиданья, Сэмми, — сказал Генри, который в эту минуту забыл о бесконечных ссорах и драках с Сэмми, — Я скоро вы расту и тоже поеду куда-нибудь на пароходе!
В это время раздался протяжный свист пароходной сирены, и через минуту показалось огромное судно.
Сердце Сэмми сильно забилось. Как красив был этот пароход, как гордо он шел по реке, поднимая большие волны!
— Пароход подходит к пристани! Пароход подходит к пристани! — дважды прокричали с берега.
Сэмми чуть ли не ежедневно слышал эти слова, и каждый раз они волновали его.
Исполнилось его заветное желание: он поднимается по корабельному трапу! Вот он уже на борту парохода, вот пароход медленно отчаливает от пристани. Сэмми машет шляпой маме и братьям.
«Я уезжаю», —думает Сэмми.
Он не может оторвать взгляда от родного города. Отсюда, с реки, весь Ганнибал, расположенный у подножия высокого холма, виден как на ладони. Маленький городок становился меньше и меньше, пока совсем не скрылся из виду. Уже не было видно ни домов, ни церкви, ни острова, ни Медвежьей речки, которая издали похожа на тоненькую ленточку, ни таинственной двери в страшную пещеру. Сэмми вспомнил, как он был атаманом пиратской шайки, как они скрывались на своем острове и искали клад в пещере и как он учился курить на берегу Медвежьей речки.
«Я уезжаю, — думает Сэмми, — но никогда не забуду этот город».
Сэмми все смотрел на реку. Свежий, упругий ветер растрепав его волосы и забрызгал речной пеной его лицо.
«МАРК ТВЕН, МАРК ТВЕН, МАРК ТВЕН!» - пело большое колесо, которое вспенивало своими лопастями спокойную, глубокую воду.
«МАРК ТВЕН, МАРК ТВЕН. МАРК ТВЕН!» - хриплым свистом отзывался пароход, разрезая острым килем мутно-зеленую гладь реки.
«МАРК ТВЕН, МАРК ТВЕН, МАРК ТВЕН!» - стучало сердце мальчика, и он подумал: «Как красиво это звучит — МАРК ТВЕН! Может быть, настанет время, когда я возьму себе имя МАРК ТВЕН».