Шпулька первая подбежала к остаткам коляски, и ей стало плохо. Колени подогнулись, в глазах потемнело: ладонью и лбом прислонившись к фонарю, она никак не могла собраться с силами, чтобы взглянуть на результаты страшной катастрофы. Улица, только что пустынная, наполнялась людьми, потому что не водится в Варшаве таких пустынных улиц, где по случаю сенсации не собралась бы толпа, маленькая или большая. Из машин выскакивали водители и пассажиры. Шофёр, толкнувший коляску, затормозил чуть дальше и теперь старался изо всех сил, чтобы его миновал суд линча. Судя по крикам, доносившимся оттуда, было ясно, что живым ему из этой передряги не выбраться. Тереска подбежала к Шпульке.

— Все! — выдохнула она тяжко. — Пропала коляска!

— И это мать? — рычал кто-то сзади. — Она, она во всем виновата!

— О Езус-Мария! — пронзительно запричитал кто-то сзади. — Младенчика задавили!

— Где она?!

Вопли становились все яростнее, все истошнее, ясно указывая на возраставшую враждебность толпы. Тереска, не чуявшая за собой никакой вины, не обращала на них внимания. Увидев, что Шпульке плохо, она сразу догадалась, в чем дело.

— Успокойся, глупая! — закричала она, пытаясь оторвать Шпульку от фонарного столба. — Не было там никакого младенца! В коляске был песок!

Шпулька подняла голову и взглянула на Тереску безумным взором.

— Как это?

— Очень просто. Песок и мусорные ведра! Не лить же тебе слезы из-за мусорных вёдер! Опомнись и рассуждай логически.

Собравшаяся же толпа категорически не желала мыслить логически, а возбуждалась все больше. Крики становились все более кровожадными, причём объектом всеобщей ярости оказалась Тереска: все видели, как она с воплями мчалась за коляской, посему за преступную мать приняли её. Юный возраст виновницы трагедии лишь усугублял возмущение.

Снизу к толпе скорым шагом приближался милиционер. Одновременно с ним к месту происшествия прорвалась наконец Бася. Она заметила блюстителя закона и тут же приняла решение. Отдёрнув Тереску и Шпульку от фонаря, она шёпотом приказала:

— Бежим! Милиция тут! А песок краденый!

Тереска перестала растолковывать Шпульке ситуацию, которая и вправду становилась слишком опасной. Она без промедления схватила Шпульку за руку и силой выволокла её из толпы, увлекая за собой.

— Корнишоны! — вырываясь, вопила Шпулька. — Я оставила корнишоны и тыкву!

Проезжая часть улицы напоминала Содом и Гоморру. Толпа кинулась к милиционеру, требуя немедленного ареста преступницы, погубившей собственного ребёнка. Милиционер принялся осторожно осматривать останки коляски. Толпа замерла и, затаив дыхание, следила за его действиями.

Благодаря этому, Шпулька, Тереска и Бася благополучно перебрались на другую сторону улицы, пробежали несколько метров и, подхватив брошенные Шпулькой сумки и треснувшую тыкву, помчались в сторону рынка. И только добравших до ступенек, расположенных за базаром, они почувствовали себя в безопасности.

— Ну, с плеч долой! — злорадно проговорила Бася. — Коляску удар хватил, песок мне возить не в чем, а в руках его носить не стану. Пусть Мачек что хочет, то и делает!

Шпулька, отдышавшись и придя в себя, потребовала объяснений. Выслушав рассказ, она одобрила Ба-ино поведение.

— Разумеется, это был единственный верный подход. Не объяснять же толпе, что в коляске был не младенец, а краденый песок. Они бы потребовали рассказать всю историю с подробностями. А тут милиция!

Тереска кивнула.

— Так что же случилось с Мачеком? — спросила она. — Ты успела сказать, что он свинья, и тут коляска помчалась, а мы следом. Так, значит, все из-за него?

— Конечно, из-за него, — подтвердила Бася. — Но придётся с ним помириться или… Вам в какую сторону? Налево? Мне тоже, пора за Юречком идти. Так вот, дорогая, опасно ударяться в амбицию, гордость до добра не доводит, от неё одни неприятности. Мы с ним поругались, он на меня обижен, я на него, кто прав, кто виноват, не разберёшь… Допустим, зря я отвернула кран в подвале, когда чинили раковину, я не спорю, арматуру из стен повырывало и штукатурка осыпалась, но ведь это ещё не повод устраивать мне скандалы! Да ещё при людях!

— Так в конце концов кто на кого обижен — ты на него или он на тебя?

— Конечно, он на меня. Я швырнула в него куском крана и сказала, что сам он лентяй и неумёха. Так он на меня так взъелся, всю работу на меня взвалил! Может, я тогда ему и ещё пару слов сказала, а он мне: раз ты все умеешь, то и крутись сама… Ладно, помирюсь с ним, пускай теперь он за песком побегает. Надрывалась целых два дня и все насмарку!

— Зачем же ты надрывалась? Ты бы перед ним извинилась…