On был гак же немногословен и сдержан, как Филипп Красивый, обладал оргапизаторским и военным талантами, как Эдуард I, и столь же глубоким умом, как оба великих предка. Молодой король твердо верил в святость и богоданность королевской власти и нс сомневался в своем праве на престол Франции. В силу убсждсшюсти он не знал сомнений и колебаний. Его душевная устроснность определялась и счастливой семейной жизнью. В шестнадцать лет он вступил в брак с благородной девушкой, которая была ему по сердцу, и всю жизнь прожил с пей в любви и согласии. В 1336 г. у mix уже были сын и две дочери (один ребенок, мальчик Уильям, умер в детстве), а всего любимая супруга подарила ему двенадцать детей. И пусть Филиппа нс блистала красотой — скульптура являет- нам облик прямо-таки очень скромный, — сс сердечность, благочестие и милосердие были Эдуарду милее, чем прелести признанных красавиц.

Эта обыкповешгая на вид женщина в нужную минуту проявила настоящее мужество и даже определенный военный талант. Когда сс супруг воевал во Фрашщи, а Шотландия, вы-нош1яя союзнический долг, ударила с севера, Филиппа во главе 12 тысяч солдат нс только предотвратила вторжение, но и сумела захватить в плен шотландского короля Давида Брюса.

Конечно, Эдуард был мужчиной и время от времени впадал в ipex, но такт и доброта супруги помогали преодолевать искушения. Королева с вынужденной снисходительностью принимала его измены, никогда, впрочем, нс длившиеся долго и нс переходящие определенных границ; она знала, что этот великолепный царственный мужчина принадлежит ей нс только по веем законам, божеским и человеческим, но и по сердечной склонности. Он возвращался, ценя жену еще больше, чем раньше.

Однако память об одном из увлечений короля сохранилась до наших дней.

По легенде, графиня Солсбери, пока ее муж томился во французском плену, жила в Йорке на севере Англии. Шотландский король Дави;; осадил ес замок и потребовал сдачи. Отважная графиня приняла решение держать оборону. На помощь сопротивляющейся крепости пришел король Эдуард и освободил прекрасную воительницу. На балу в Виндзоре она потеряла свою расшитую голубую подвязку. Король так долго смотрел на этот интимный предмет дамского туалета, что вокруг стали раздаваться приглушенные смешки. Тогда он надел ес себе под колено, сказав, что поднимет подвязку до таких высот, что все почтут за честь ес носить. Крылатая фраза «Позор тому, кто плохо думает об этом — Honi soit qui mal у pense» стала девизом учрежденного Эдуардом III в 1348 г. ордена Подвязки, самого благородного ордена Англии.

Так что увлечение графиней Солсбери никто не отрицает — только даже сс имя неизвестно. Скорее всего, э го была Джоанна Кентская (см. далее), но, может быть, имеется в виду се свекровь Кэтрин.

Как уже говорилось, Филиппа привезла из Гсннсгау художников и ученых, а также несколько паладинов, молодых дворян, ставших преданными соратниками Эдуарда, а потом получивших за заслуги высшие английские титулы и, по существу, образовавших новую английскую аристократию. Позднее в ее окружении появился поэт и придворный историк Жан Фруассар, известный главным творением своей жизни — «Хрониками Франции, Англии, Шотландии, Бретани, Гаскони, Фландрии и соседних стран». Хроника охватывает период с 1328 по 1400 г. Благодаря его трудам потомкам стали известны многие подробности политической и повседневной жизни этой насыщенной событиями эпохи.

Правда, Ж. Фавьс был убежден, что Фруассар весьма вольно обращался с исторической правдой.

Филипп VI, прозванный Счастливым, был старше своего двоюродного племянника Эдуарда Английского на двад-цагь лет. Сиоргемен, атлет– , прославлсшхый турнирный боец, он весьма импонировал французам и в силу личных качеств, и как сын Карла Валуа, блистательного младшего брага Железного короля. Несмотря на излишнюю шумливость, откровенность и широту души, Филипп вовсе не был простаком. Он никовда не упускал собствсшюй выгоды, хотя ради нес никогда не жертвовал нрющинами. В нем было заложено глубокое уважение к королевской власти и к королевским обязанностям.

В двадцать лет отец женил Филиппа на его ровеснице Жанне, младшей сестре Маргариты Бургундской, предназначенной ехать супругой наследника престола Людовика X. Жена, выбранная из династических амбиций, оказалась с изъяном; сейчас бы сказали, что у нсс был врожденный вывих бедра; се называли Хромоногой. Но Филипп был ей предан, и мно-гис даже считали, что излишне.

Как непостижимо распорядилась судьба! Та, кому предназначался трон Франции, уже больше десяти лет спала вечным сном, убитая то ли угрызениями совести, то ли людьми, которым она мешала; а сс сестра, лукавством врученная кузену короля, у KOTopoi'O практически не было шансов воцариться, надела корону.

Филипп с детства впитал культ Людовика Святого, царивший в королевской семье. Искренняя религиозность сделала из него бла1– очестиво1'о и добродетельного человека. Свой долг он видел в воплощении мечты отца — организации KpccTOBOiD похода для отвоевания Гроба Господня.

Теперь вместо благочестивых трудов требовалось защитить французскую корону.

Силы двух государств были внешне несопоставимы; население Фрашщи едва ли нс десятикратно превосходило численность англичан; столь же разительный перевес наблюдался в экономике и финансах. Зато английская армия представляла собой грозную и эффективную силу, отборное войско из оплачиваемых солдат. Новацией стали мобильные лучники со своими длинными луками. Французы же продолжали использовать в качестве ударных отрядов многочисленное и славное рыцарство, пс дисциплинированное и фантастически неорганизованное.

О приготовлениях англичан к войне хорошо знали на континенте. Но Филипп надеялся на море. На протяжении многих лет там шла каперская война, и приморское население обеих стран было проникнуто чувством обоюдной жгучей ненависти. Но и Эдуарда нельзя было упрекнуть в невнимании к флоту. Еще в начале правления парламент даровал ему титул «Король моря», отдавая должное интересу монарха в этой области.

Прежде чем переправлять через пролив английскую армию, следовало разбить флот французов, охраняющий свои берега. Летом 1340 г. враждующие стороны сошлись при Слсйсе в устье реки Шельды. «Это сражение, — говорит Фруассар, — было по-настоящему жестоким и страшным, потому что морские битвы более опасны; ведь на морс некуда отступать и бежать, и пет другого средства, как только вверять себя судьбе».