Де Кок с любопытством посмотрел на молодого человека.

– И тот направил ее в Амстердам, в больницу Южного Креста?

– Да.

– А почему не в местную больницу – в Пюрмеренде?

Молодой человек пожал плечами.

– Не знаю. Честно говоря, я об этом не задумывался.

– В какое отделение ее положили?

– В неврологическое.

Де Кок положил на стол вытянутые руки.

– Ну и что же дальше?

Несколько секунд Рихард Недервауд молчал, уставившись в одну точку, и, казалось, вспоминал, как все было.

– Розочка, – сказал он хрипло, – предъявила направление врача в регистратуре…

– Когда это произошло?

– Позавчера, в среду, в одиннадцать часов.

– Вы были с ней?

Рихард Недервауд слабо кивнул.

– Она очень просила, чтобы я пошел вместе с ней. Она приехала в Амстердам из Пюрмеренда на своей машине – такой нелепо раскрашенный «гадкий утенок» – заехала за мной на Керкстраат, и мы вместе отправились в больницу Южного Креста. По дороге мы почти не разговаривали – так были оба подавлены.

Де Кок улыбнулся, стараясь подбодрить юношу.

– Понимаю. Что же было дальше? Рихард Недервауд торопливо облизал губы.

– Возле больницы есть большая площадка для парковки машин, Розочка поставила там своего «гадкого утенка», и мы вылезли. Должен сказать, мне почему-то сразу не понравилась эта больница. Здание показалось мне таким громоздким, таким холодным и неприветливым, что даже стало как-то не по себе. Я чуть было не остановил Розочку, когда она направилась ко входу. Меня охватил какой-то безотчетный страх, хотя я понимал, что все это просто глупо…

Лицо Де Кока стало серьезным.

– Да, иной раз кажется, что для страха нет никакой причины… и все же это чувство, я убежден, никогда не бывает беспричинным и безосновательным.

Рихард Недервауд посмотрел на него с благодарностью.

– Я почти физически ощущал этот страх! Меня всего трясло. Пока мы шли к дверям больницы, я крепко держал Розочку за руку… словно боялся ее потерять. – Он глубоко вздохнул. – Но когда мы вошли, я вынужден был, конечно, отпустить ее. Розочка подошла к окошку регистратуры, подала свое направление, и ее попросили немного подождать.

– Немного?

– Да, минуты две-три, не больше. Потом появилась медсестра, назвала ее фамилию и увела Розочку с собой.

– А вы остались ждать в приемной?

Рихард, словно извиняясь, прижал руку к груди.

– Я подумал, что она пробудет там недолго… Ну, минут пятнадцать… может, полчаса… Однако я прождал целый час. – Он смущенно усмехнулся. – Я не из тех, кто чуть что начинает бить тревогу, беспокоить людей. Однако я не мог справиться с каким-то внутренним тревожным чувством, которое росло с каждой минутой. Я не мог больше сидеть там молча, выбежал из приемной и принялся шагать взад-вперед по вестибюлю. Наконец я набрался смелости и решил навести справки. Но тут появилась та самая медсестра и пригласила меня пройти вместе с ней. Я думал, что она ведет меня к Розочке или к ее врачу, который объяснит мне, что с ней такое, но медсестра привела меня в комнату, похожую на лабораторию, и там лаборантка взяла у меня кровь на анализ.

Де Кок наморщил лоб.

– Вот как? – удивился он. – У вас взяли кровь на анализ?

Рихард Недервауд кивнул.

– Ну да.

– И вы позволили им сделать это? Юноша дернул правым плечом.

– Я… я подумал… – пробормотал он, – что это как-то связано с медицинским обследованием Розочки… возможно, им было важно знать, нет ли у меня какой-нибудь инфекционной болезни.

Де Кок глубоко вздохнул.

– И потому вы разрешили им взять у вас кровь! Это прозвучало как обвинение.

Рихард Недервауд кивнул.

– Когда они закончили, сестра, которая привела меня, сказала, что теперь все в порядке и я могу идти. Я ответил, что никуда отсюда не пойду и буду ждать мадемуазель Розалинду ван Эвертсоорд. Медсестра как-то странно посмотрела на меня и почти удивленно повторила: «Мадемуазель Розалинду ван Эвертсоорд?..» Я объяснил, что так зовут девушку, которую она увела от меня. Медсестра поджала губы и покачала головой. «Я ни-ко-го ни-ку-да не уводила!»

Де Кок нахмурился.

– А это была действительно та самая медсестра?

– Ну конечно!

Инспектор дружески улыбнулся юноше и наклонился к нему.

– Я понимаю, вы были в несколько возбужденном состоянии, – мягко сказал он, – после всего случившегося нервы у вас были напряжены до предела… Могу себе представить, что вы тогда чувствовали.

Однако Рихард Недервауд, словно не замечая его сочувствия, сурово сжал губы и оборвал инспектора:

– Ошибка исключена! – сказал он раздраженно. – Это лицо… эту полную фигуру я не забуду никогда! – Он постучал указательным пальцем по лбу. – Все запечатлелось здесь, словно на фотографии. – Лицо юноши покрылось пятнами, он с шумом втянул в себя воздух, ноздри его трепетали. – Она молча удалилась, – упавшим голосом произнес он.