Еще через десять лет служилые не особенно знатные дворяне получили шанс реализовать карьерные амбиции, не оглядываясь на титул. Трудно сказать, выиграли от этого бывшие татарские мурзы или нет. Их знатность на то время была сомнительной. Система местничества на Руси давала преимущества по службе выходцам из знатных родов, число которых не превышало трех десятков. В 1682 г. царь Федор Алексеевич созвал Земский собор, который уравнял служилых в продвижении по службе бояр, князей и простых дворян. Были сожжены разрядные книги, в которых отражалось распределение на службу в зависимости от древности рода и славы предков. Но шанс «равенства в службе» остался нереализованным. Сразу же после собора скончался молодой царь. Высшая знать осталась при своем.

У Мустая были два сына Бек и Сулейман. Они и дали названия двум ветвям рода Максутовых. В семье потомков Сулеймана, к которой и принадлежит князь Дмитрий Петрович, старшую ветвь рода принято называть бековской. Старший сын Бек в 1684 г. получил часть отцовского имения. Но для того чтобы закрепиться среди российской знати, новым князьям следовало перейти в православие. Известный принцип европейской средневековой политики «чье королевство, того и вера» на Руси первоначально действовал не строго. Относительная стабилизация империи позволила Петру I в 1713 г. издать указ о запрете служилым татарам-мусульманам владеть крепостными крестьянами-христианами. Так в одночасье татарские мурзы превращались в однодворцев, обремененных повинностями. Правительство начало конфискацию поместий у дворян, отказывающихся принять крещение. Однодворцы Касимовского уезда были

приписаны к Адмиралтейству и занимались заготовкой корабельного леса. Было даже введено такое специальное иностранное слово лагиман — государственный крестьянин, занимающийся заготовкой леса. Работа была настолько каторжная, что эти крестьяне были освобождены от других повинностей и солдатства. Морская судьба рода Максутовых могла бы сложиться совсем иначе. Раствориться на лесоповале грозило многим знатным касимовским семьям. Но, став православными Костровыми, Ширинскими, Тургеневыми, Мичуриными, Куприными, они сохранили себя и свое положение в русском дворянстве.

Максутовы, хранившие верность исламу, тоже не выпали из культурной жизни своего народа. История сохранила имена членов Касимовского мусульманского благотворительного общества, созданного на рубеже XIX и XX вв. Есть среди них и Максутовы.

Имения магометан Максутовых были отписаны в казну в 1714 г. Да будь они православные, все равно земли с крестьянами на всех князей и княжон рода не хватило бы. С этого же года Петр I запретил дворянам делить наследуемые родовые имения; по западноевропейскому образцу имение оставалось за одним наследником. А сыновей дворянские семьи имели в среднем по три—пять. Нельзя же дробить земли до бесконечности. Но то в относительно небольшой Европе, где, действительно, был риск превратить страну в лоскутки. Русское дворянство, живя на бескрайних по европейским меркам просторах, считало, что земель и крестьян хватит всем. Наследники Петра Великого правила наследования имений значительно расшатали. Возможно, Император, продолжая масштабные преобразования, преследовал узкопрагматическую цель: освободив дворян от земли, заставить их служить. Потому указом 1701 г. было определено, что «все служилые люди с земель службу служат, а даром землями никто не владеет». Запретив делить имения, Петр I мог рассчитывать на значительный приток дворян без наследственных имений на службу. Здесь и сейчас. Так формировалась социальная группа дворян, которые не имели и не могли иметь родовых дворов. Жили они только жалованьем и царскими милостями.

Прошло совсем немного времени, и дети Бека и Сулеймана, соответственно Александр Бекович и Михаил Сулейманович (Семенович), «усмотря правую истинную и непорочную христианскую веру, восприняли святое крещение». После 1730 г., в царствование Анны Иоанновны, братья отыскали и вернули свои имения. Имеет основание версия, что братьям по решению Вотчинной коллегии были даны другие имения с крестьянами вместо отписанных в казну.

На современной карте России довольно трудно определить все земли и деревни, которыми владели многочисленные Максутовы. Так, в Касимовском районе Рязанской области сохранилось село Истомино. Это имение было получено одним из князей Максутовых в качестве приданого жены. В Пензенской губернии были имения, принадлежавшие представителям бековской ветви рода Максутовых. Некоторые Максутовы, в частности князья Николай и Александр, были близко знакомы с Лермонтовыми. Максутовы были добрыми соседями с бабушкой поэта Елизаветой Алексеевной Арсеньевой, владелицей имения Тарханы. От Максутовых будущий поэт мог узнать о том, как пугачевцы изрядно проредили дворян Нижнеломовского уезда. Эти сведения вошли в роман М.Ю. Лермонтова «Вадим». Неслучайность близких отношений Лермонтовых и Максутовых подтверждает и то, что художник Василий Николаевич Максутов хранил в своей коллекции «Портрет дяди» работы Лермонтова. Позднее этот рисунок углем князь подарил А. Боголюбову, товарищу по Академии художеств. Последний включил портрет в первоначальную экспозицию им же созданного Саратовского (Радищевского) художественного музея. На листе бумаги размером 12,5 х 8,7 написано: «Поэт Лермонтов». На паспарту добавлено: «Собственной руки рисунок поэта Лермонтова, получен мною от товарища князя В.Н. Максутова. А. Боголюбов».

В год рождения князя Дмитрия Михаил Лермонтов уже оставил Московский университет и поступил в Школу гвардейских подпрапорщиков и кавалерийских юнкеров. К тому времени родители Дмитрия Петровича уже жили не под Пензой, а в Перми. Чтобы закончить относительно бесперспективное для составления биографии последнего Главного правителя Русской Америки перечисление русских литераторов, знавших князей Максутовых, добавим поэта барона А. Дельвига и его племянника инженер-генерала А.И. Дельвига, весьма толкового мемуариста.

Родители Дмитрия Петровича имений не имели. Только одно имение Трофимовка в 30 верстах восточнее Пензы, принадлежавшее «небековским» Максутовым, можно назвать благоприобретенным. Оно было куплено младшим братом Дмитрия Петром Петровичем. В то время как «исконные» максутовские земли были западнее Пензы.

Большинство служилых дворян к началу XIX в. уже не имели тех самых дворов, которые дали название социальному классу. Министр народного просвещения К. Ливен писал, что «линия дворянского сословия столь необозримое имеет у нас протяжение, что одним концом касается подножия престола, а другим почти теряется в крестьянстве».

Как показало время, прагматичная смена конфессии позволила потомкам касимовских мурз удержаться среди княжеских родов империи. Хотя почти полвека спустя, в «золотой (для дворянства) век» Екатерины, пришло послабление и для дворян-мусульман. В 1784 г. Указом Екатерины Великой татарские мурзы-мусульмане получили право восстановления дворянского достоинства в случае представления доказательств их благородного происхождения. К тому времени еще сохранились мусульманские ветви российского дворянства, которому так и не вернули права владения православными крестьянами. В царствование Александра I число обращений татарских мурз признать их дворянское происхождение исчислялось десятками. Выжили, физически и социально, даже некоторые татарские и калмыцкие роды, условно именовавшиеся княжескими. Конечно же у родов, принявших православие, шансов закрепиться в титулованном дворянстве было больше. В частности, пытались восстановить свое дворянство соседи Максутовых по Пензенской губернии мурзы Кутыевы. Дворянское губернское собрание в 1789 г. признало их титул, но Сенат своим определением в 1851 г. отменил это постановление. В отличие от мусульманской ветви православные Кутыевы были оставлены в списках татарских княжеских родов. Таковы были реалии политической и конфессиональной идентификации дворянства XIX в.