Фраза о том, что дух времени надо уловить и этому духу соответствовать, просто восхитительна. В соответствии с этим требованием мемуары покойного Жукова волшебным образом обновляются. В любой конкретный момент они духу времени соответствуют. Вот пример. При жизни Жукова в первом издании мемуаров было сказано:

При этом живой Жуков ни на какие источники не ссылался. А вот тринадцатое издание (М.: ОЛМА-Пресс, 2003. С. 252): та же фраза, но цифры другие – 825 тысяч орудий и минометов, 103 тысячи танков и самоходных орудий, более 134 тысяч самолетов. И ссылка: Советская военная энциклопедия. М.: Воениздат, 1976. Т. 2. С. 66.

Между первым и тринадцатым изданиями – расхождение в тысячу танков и самоходных орудий. С самолетами расхождение еще большее: в первом издании – 137 тысяч одних только боевых самолетов, в тринадцатом – 134 боевых, транспортных, учебных и прочих. И сшибают с ног данные о производстве артиллерии: в первом издании – почти 490 тысяч орудий и минометов, в тринадцатом – 825 тысяч.

Разница в 335 тысяч стволов! Треть миллиона. Это 55 833 огневых батарей, если они шестиорудийные. Это 83 750 огневых батарей, если они четырехорудийные.

Если на обслуживание каждого из этих, пропущенных Жуковым в первом издании, орудий и минометов определить в среднем по пять человек, то требовалось полтора миллиона артиллеристов. Если учитывать всех, кто такой уймой артиллерии управляет и ее работу обеспечивает – командиров взводов, батарей, дивизионов, полков, бригад и дивизий, личный состав артиллерийских штабов, батарей управления, подразделений связи, водителей артиллерийских тягачей и так далее, – то цифра уходит далеко за два миллиона. Неужели Жуков об этом не знал? Неужели всем этим он управлял, не имея представления о том, что находится под его контролем?

Самое интересное – ссылка на источник. Редакторы тома могли бы честно написать, что Жуков в военных вопросах не разбирался, войной не интересовался, о войне ничего не знал, мостил от фонаря, а вот сейчас открылись другие цифры. И редакторам следовало сослаться на новейшие исследования.

Однако повествование ведется от лица Жукова, и этот Жуков в одном издании говорит одно, в другом – другое, в третьем – третье, в тринадцатом – тринадцатое, и цитирует книги, которые не читал.

Которые не мог читать.

Второй том «Советской военной энциклопедии», на который в данном случае ссылается Жуков, подписан в печать 20 июля 1976 года – через два года, один месяц и два дня после смерти великого полководца.

Ни одного тома «Советской военной энциклопедии» при жизни Жукова не было издано. В момент смерти Жукова первый том не только не был подписан в печать, но даже еще и не сдан в набор, а последний том подписан в печать и вовсе через шесть лет после кончины величайшего полководца.

Вот как покойный улавливает дух времени. В стремлении соответствовать ему Жуков перебрал. Судите сами: Георгий Константинович отсылает нас к четвертому тому «Истории Второй мировой войны 1939–1945». Любопытный читатель, проверьте выходные данные четвертого тома, сравните с датой смерти «маршала Победы». Гарантирую: обхохочетесь.

Спешу донести, что к волшебным трансформациям мемуаров величайшего полководца всех времен и народов я тоже имею некоторое отношение. Я тоже, так сказать, руку приложил.

В советской историографии было принято войну против Гитлера называть «Великой» и даже «Отечественной». Эти названия серьезные историки пишут с большой буквы. А словосочетание «Вторая мировая война» они писали с малой буквы: этим они подчеркивали важность войны на советско-германском фронте и полную неважность той же войны на других фронтах.

Я неоднократно (например, в книге «Самоубийство: Почему Гитлер напал на Советский Союз» [4] ) напоминал грамотеям: имя собственное, как ни крути, надо писать с заглавной буквы. И еще: война Советского Союза против Германии – это часть Второй мировой войны. Не может часть быть больше целого. Если часть заслуживает заглавной буквы, то извольте и целое с заглавной буквы писать.

Спорить никто не стал, но понемногу словосочетание «Вторая мировая война» в официальной коммунистической прессе стали писать как положено – с заглавной буквы. Через 25 лет после своей смерти Георгий Константинович Жуков тоже перестроился на общий лад, уловил дух времени, и теперь строго блюдет правила русской грамматики; сомневающимся предлагаю сравнить первые и последние издания «Воспоминаний и размышлений».

Слово «Рейхстаг» (если речь идет о здании, а не о высшем законодательном органе Германии) и словосочетание «Имперская канцелярия» – тоже имена собственные. Я их пишу с заглавной буквы, а Жуков – пока со строчной. Дальше по тексту этой книги слово «Рейхстаг» и другие имена собственные читатель встретит в обоих вариантах: цитируя Жукова, я не имею права переделывать его текст на свой лад, по своему пониманию и усмотрению, но твердо уверен в том, что свое отношение к соблюдению правил грамматики покойный Жуков еще изменит.