– Тут другое любопытно, – произнес Дима, – ты набрала в штат людей, среди которых нет ни одного ординарного. Все они чем-то выделяются, при этом все они на изломе и на нерве. Ты специально так подбирала персонал?

– Не знаю, – замялась Марина, – я действовала интуитивно. Мне нужны были работники, им нужна была работа. Но ты прав, я брала тех, кто смог меня чем-то зацепить.

Рыжеволосая девушка хлюпнула носом, глядя на сумку и поглаживая ее вишневый бок. Таня и Лариса тоже готовы были зарыдать от сочувствия.

– А если у кого-то занять? – спросила Лариса рыжую девицу, кожа которой была такой белой, что напоминала снег за окном.

– Занять не у кого, – ответила девушка, – к сожалению. А ведь я засыпаю с мыслью об этой сумке, я просыпаюсь с мыслью об этой сумке, я каждую секунду о ней думаю, я хочу прижать ее к сердцу, вот так!

И она прижала к груди сумку. Тане сразу захотелось спросить, как у барышни с личной жизнью. Таким движением нужно было обнимать вовсе не сумку.

– Может, вам взять кредит? – предложила Таня.

Рыжая снова начала плакать.

– Куда мне еще один кредит, у меня все в кредит, – сказала она, – шансов никаких, у меня никогда ее не будет. Но это не мешает мне мечтать о ней.

– Послушайте, девушка, – проговорила Лариса, – это же всего лишь сумка. Вещь. Она не может сделать вас счастливой.

– Я вот хочу белые сапоги и белое пальто, – подхватила Таня, – но я не пролила над ними ни единой слезинки. И желание обладать этими вещами не заставит меня делать глупости.

Насчет последнего, впрочем, Таня в глубине души сомневалась.

– Я, может, в конце года премию получу, – сказала рыжеволосая, – то есть шанс маленький, но есть. Чувствую, что, если я эту сумку куплю, жизнь у меня наладится.

Она погладила сумку и вышла из магазина.

– Миша, – произнесла Люся, – мы можем поговорить?

– Да, – ответил Миша. – Садись.

Люся села на стул, который стоял в складском помещении. Вокруг были разложены аккуратные упаковки с одеждой. Пахло чистотой и немного лавандой.

– У меня зажил палец, – сообщила Люся. – И я хочу сказать тебе спасибо.

– Я рад, – коротко ответил Миша. – Рад искренне и от души. Приходи, если что.

– У меня очень болен муж, – сказала Люся.

Миша посмотрел на нее безо всякого выражения.

– Не факт, что я смогу, – проговорил он. – Ему может стать хуже. Чтобы вылечить кого-то, надо этого хотеть. Не боишься, что я просто-напросто убью его?

– Нам не на что надеяться, – ответила она. – Только на чудо. В данном случае это чудо – ты.

– Я не чудо, – сказал Миша, – чудо приходит через меня, но только когда я этого искренне хочу. А я не могу захотеть. Знаешь, чего я хотел бы в данном случае? Чтобы твой муж умер, ты осталась вдовой, а у меня было много денег. И я не смогу заставить себя захотеть чего-то еще, уж извини. Если у тебя что-то заболит, то я сделаю все, что от меня зависит. А так… нет, извини. Не смогу.

– Спасибо за откровенность.

Она встала.

– Не сердись на меня, – вздохнул Миша.

– Что ты, – ответила ему Люся, – я не сержусь. Напротив, я чувствую себя неудобно. Как будто хотела поэксплуатировать тебя, решить свои проблемы, а потом сказать тебе «пока». За все надо платить. Я хотела чуда, за которое не надо платить.

– Кстати, – сказал Миша, – ничего на свете не происходит просто так. У всего есть своя причина. Ты и твой муж не случайно оказались в такой ситуации. Точно ли у него чиста совесть? Подумай над этим вопросом.

Марина шла по магазину посуды и любовалась. Ее всегда умиляли столовые сервизы, сделанные из матового невесомого фарфора и фаянса, выставленные башнями и похожие на многоярусные свадебные торты. Она разглядывала чайные и кофейные наборы, стаканы, бокалы, тарелки, сотейники, супницы, селедочницы и сливочники.

– Вас что-то интересует? – робко спросила консультант.

– Да, я хочу купить тажин, – ответила Марина.

– Конечно, – радостно заулыбалась консультант, – у нас они как раз появились в продаже.

Дима с сомнением посмотрел на супругу.

– А что ты с ним будешь делать? – спросил он.

– Готовить еду, – ответила Марина, – тажин – это глиняный горшочек с крышкой, в нем можно готовить рыбу или мясо. Это предмет марокканского быта. Я собираюсь готовить в тажине жаркое. Ты что-то имеешь против?

Дима тут же заверил ее, что ничего против жаркого не имеет.

– Вот, – сказала консультант, показывая на глиняные горшочки с конусообразными крышками, которые венчали мини-аналоги печных труб.