Действия большевиков только усугубляли враждебность Запада. 3 декабря 1917 г. председатель Совнаркома Ленин и нарком по делам национальностей Сталин выпустили «Обращение ко всем трудящимся мусульманам России и Востока», содержавшее прямую дезинформацию: «Рабочие и солдаты Запада уже собираются под знамя социализма, штурмуя твердыни империализма. А далекая Индия... подняла уже знамя восстания, организуя свои Советы Депутатов». Большевики призывали арабов, персов и турок последовать этому примеру. «Мы заявляем,— говорилось в обращении,— что тайные договоры свергнутого царя о захвате Константинополя... ныне порваны и уничтожены. Республика Российская и ее правительство, Совет Народных Комиссаров, против захвата чужих земель: Константинополь должен остаться в руках мусульман». Договор 1907 г. с Англией о разделе Персии объявлялся также «порванным и уничтоженным». «Мусульмане России! Мусульмане Востока! ...мы ждем от вас сочувствия и поддержки»1. Британский радж взревел от возмущения... 9 декабря 1917 г. наркоминдел Троцкий уволил русских послов в Лондоне, Токио, Вашингтоне, Риме, Пекине, Мадриде, Париже, Стокгольме, Гааге, Берне, Брюсселе, Лиссабоне, Буэнос-Айресе, Каире, Бухаресте и Афинах, а также многих других дипломатических и консульских представителей России за рубежом442 443. Вокруг каждого из них плелись антисоветские интриги... 28 декабря 1917 г. Совнарком вынес постановление о конфискации имущества Русско-Бельгийского металлургического общества...1 19 января 1918 г. советское правительство распустило Учредительное Собрание, свободно избранное уже при большевиках... 10 февраля 1918 г. советы аннулировали все иностранные займы и отказались платить проценты по ним444 445. Этим Москва восстановила против себя десятки тысяч держателей бумаг русского займа за границей, особенно во Франции... 22 апреля 1918 г. советское правительство национализировало внешнюю торговлю, установив государственную монополию на экспорт и импорт, что отрезало советскую экономику от мировой и, по сути дела, почти парализовало деятельность иностранных компаний, ведущих торговлю с Россией...446 30 апреля 1918 г. Ленин написал короткую записку Раймонду Робинсу, возглавлявшему Американский Красный Крест в России. 25 апреля Робинс в теплом письме извещал Ленина о том, что уезжает в США, и благодарил его за содействие миссии Американского Красного Креста. Он высказывал «твердую надежду», что Советская республика «разовьется в прочную демократическую державу» и что «конечная цель» Ленина — «создание в России основ экономической демократии» — будет осуществлена. Ленин ответил на английском языке: «Дорогой м-р Робинс, весьма благодарен Вам за Ваше письмо. Я уверен, что новая демократия, то есть пролетарская демократия, установится во всех странах и сокрушит все препятствия и империалистско-капиталистическую систему в Новом и в Старом свете. С сердечным приветом и благодарностью преданный Вам Ленин»447.

Намекнув на то, что сферу коммунизма следовало бы ограничить Россией, симпатизировавший большевикам Робинс, очевидно, задел Ленина и вызвал краткую отповедь, в которой высказывались смелые планы Кремля. Как видно, Ленину не очень хотелось завоевывать друзей вне коммунистического лагеря. Такое поведение вряд ли могло смягчить растущую во всем мире неприязнь к большевистскому государству.

Пошли ли бы западные союзники на интервенцию в России, если бы советы не стали разглашать своих мечтаний о мировой революции и проводить политику подавления, конфискации и национализации? Или, говоря проще, имела ли бы место западная интервенция, если бы Александр Керенский, умеренный демократ, вывел ослабевшую Россию из войны и подписал мир с Германией без согласия Запада?

Ответить на этот вопрос можно только предположительно. Англичане, французы, итальянцы и американцы в начале вовсе не отказывались оказывать большевикам помощь в организации такой Красной Армии, которая выступила бы на борьбу с Германией. В марте, апреле и мае 1918 г. наркомвоенмор Троцкий обращался к военным представителям союзников за помощью в деле подготовки новых вооруженных сил России. В январе Кремль выпустил декрет о создании Красной Армии. В феврале был открыт корпус для подготовки командиров. Некоторые генералы и офицеры царской армии предложили Троцкому свои услуги — либо из русского патриотизма, ненависти к Германии, материальной нужды, либо из любви к военному делу. Но Троцкому нужны были квалифицированные современные специалисты и вооружение. Запад выказывал готовость снабдить его желаемым. И марта 1918 г. начальник военной миссии США полковник Джемс А. Рагглс имел «удовлетворительный разговор с Троцким», по сообщению американского посла Фрэнсиса, «но определенной программы принято не было». 26 марта Фрэнсис телеграфировал из Вологды государственному секретарю Лансингу, что, по словам находящегося в Москве помощника военного атташе США капитана Риггса, «союзники ответили на просьбу о помощи в деле организации армии весьма щедро, назначив для этой цели 38 офицеров, а итальянцы затребовали еще 10 из Италии. Я авторизовал военного атташе поступить так же, поскольку отказывать было бы не желательно». Фрэнсис прибавил, что хотя новая русская армия «номинально служит для защиты, ее подлинной задачей является сопротивление всем существующим правительствам и распространение социализма во всем мире». В заключение, американский посол открыл свои «подлинные и строго конфиденциальные причины» для оказания помощи советской армии: «Таким образом организованная армия может быть взята у большевиков и использована против германцев и даже против ее создателей, если они окажутся союзниками Германии. Я не предвижу раскрытия этой последней причины Робинсу или Риггсу»1.

В военное время политика обмана по отношению к иностранному правительству или своим собственным служащим может и не быть бесчестной, но плод ее кисел. Из переговоров о подготовке советской армии ничего не вышло. Западные союзники стали охотиться за Другой добычей. Так как наскоро собранные красные части не смогли бы удержать дальнейшего напора немцев, союзники задумали военную интервенцию в России — на севере, в Мурманске и Архангельске, на юге и на Дальнем Востоке, в районе Владивостока (где немцев не было).

В первую очередь, в Лондоне, а затем и в других местах встал вопрос: возможна ли интервенция с согласия большевиков? Брюс Локкарт, британский агент в Москве, ответил на этот вопрос утвердительно и так и телеграфировал иностранному секретарю Бальфу-ру448 449. На заседании британского военного кабинета 22 апреля, под председательством премьер-министра Ллойда-Джорджа, было решено, что генерал Сматс поедет на Кольский полуостров встретиться с Троцким»450. Неизвестно, была ли об этом договоренность с Троцким, и почему Сматс так и не поехал.

5 апреля Фрэнсис сообщил Лансингу по телеграфу о своем плане «убедить советское правительство, чтобы оно попросило содействия союзников, так что, когда союзники вступят в Россию, вместо отказа их встретит радушный прием со стороны советского правительства»451. 2 мая он спросил Робинса: «Думаете ли вы, что советское правительство окажет сопротивление союзной интервенции, если узнает, что она неизбежна?»1 (За день до того, 1 мая, полковник Рагглс телеграфировал из Вологды в американский военный департамент: «...мы должны получить согласие большевиков на немедленное союзное вмешательство через Сибирь и северные порты452 453.

Не обращая внимания на точку зрения Робинса и позицию советского правительства, посол Фрэнсис сообщил 2 мая в Государственный департамент, что, по его мнению, пришло время для союзного вмешательства. Его доводы носили явный отпечаток вологодского захолустья: во-первых, «советское правительство подчинено Мирбаху, который играет чуть ли не роль диктатора в Москве», во-вторых, Мирбах пообещал советскому правительству, что немцы прекратят наступление, «если союзники эвакуируют Мурманск и Архангельск... Я думаю, что такая эвакуация была бы большой оплошностью»454. Иными словами, союзная интервенция стала фактом.

Она началась в марте 1918 г. прибытием английских и французских военно-морских сил. Мурманский краевой совет, действуя без директивы из Москвы, что неудивительно, если принять во внимание преобладавший в России хаос, заключил с представителями Антанты в Мурманске словесное соглашение: англофранцузское командование признавало, что высшая власть в районе принадлежит Мурманскому совету, принимало на себя заботу о снабжении края необходимыми запасами, обещало не вмешиваться во внутренние дела района и соглашалось на то, чтобы высшее командование всеми вооруженными силами района принадлежало под верховенством Совдепа Мурманскому военному Совету из 3 лиц — одного по назначению Советской власти и по одному от англичан и французов455.