6 ноября. «В 24 часа член В.Р.К. Я. М. Свердлов в юзограмме, адресованной председателю Центробалта П. Е. Дыбенко, предложил Балтийскому флоту выслать из Гельсингфорса в Петроград боевые корабли с десантом». 7 ноября «в 21 час 25 минут отряд красногвардейцев Выборгского района, солдаты Кекс-гольмского полка и революционные моряки под командой М. Д. Горчаева заняли Главный почтамт». (Красногвардейцы были, по словам Джона Рида, «вооруженными заводскими рабочими... необученными и недисциплинированными, но полными революционного пыла».)

«Николаевским вокзалом в 2 часа утра овладела первая рота 6-го запасного саперного батальона. В то же время красногвардейские отряды заняли Балтийский вокзал, Центральную электростанцию и другие важнейшие пункты. В 3 часа по вызову В. Р. К. из Гельсингфорса по Финляндской железной дороге выехал первый эшелон балтийских матросов; в 3 часа 30 минут отдал якорь у Николаевского моста крейсер «Аврора». Около 6 часов утра моряки Гвардейского флотского экипажа захватили Государственный банк, а в седьмом часу красногвардейцы Выборгской стороны совместно с кексгольмцами, после короткой схватки с юнкерами Владимирского военного училища, заняли Центральную телефонную станцию. Телефоны Зимнего Дворца и штаба округа были немедленно выключены»198.

Весь день 7 ноября боевые операции проходили безостановочно и беспрепятственно. В 10 часов утра, после того, как огромный флот пришел из Кронштадта в Неву и высадил десант на улицах города, Ленин провозгласил: «Временное правительство низложено».

Иосиф Сталин также оставил описание событий 6 и 7 ноября, составленное с чисто военной точки зрения199 200.

Оставался только один центр сопротивления, Зимний Дворец, резиденция последнего царя, последний оплот демократической России. Он был хорошо защищен, и его защитники держались упорно. Сначала большевистские части окружили дворец. Крейсеры, канонерские лодки и минные заградители подошли на пушечный выстрел. В 21 час 45 минут «Аврора» дала холостой выстрел из шестидюймового орудия, подавая сигнал к атаке. Тяжелая артиллерия Петропавловской крепости выпустила 30—35 снарядов по дворцу, не нанеся ему больших повреждений. Тогда начался штурм. Он продолжался до 2 часов 10 минут 8 ноября, когда, видя, что пять из шести броневиков охранявших Зимний Дворец перешли на сторону большевиков, юнкера, женский ударный батальон и другие защитники прекратили сопротивление. Услышав об этом, «рабочий К. П. Иванов» снял парик, смыл грим и стал Лениным.

Преследуемый переодетый конспиратор превратился в главу правительства. Какова была его реакция? Всю ночь, пока гонцы приносили вести о штурме Зимнего, Ленин и Троцкий лежали на полу в Смольном: «Кто-то постлал на полу одеяла и положил на них подушки. Мы с Владимиром Ильичем отдыхали, лежа рядом...» Позже, утром, после взятия дворца, у Владимира Ильича был вид усталый. Улыбаясь, он сказал: «Слишком резкий переход от подполья и пере-вертевщины — к власти. Es schwindelt (кружится голова)»,— прибавил он почему-то по немецки и сделал вращательное движение рукой возле головы. После этого единственного более или менее личного замечания, которое я слышал от него по поводу завоевания власти, последовал простой переход к очередным делам»

Так окончилось правление Керенского и началось правление Ленина. Пушки и винтовки сказали свое слово. Политические события родились в казармах и на палубах боевых кораблей.

Временное правительство было жертвой Первой мировой войны, советское правительство стало незаконнорожденным отпрыском той же войны. Россия жаждала мира. Солдаты и матросы стали на сторону коммунизма, потому что они хотели домой. Не удивительно поэтому, что, когда большевистское государство появилось на свет из чрева войны, первым его писком было слово «мир». 198

ЧЕЛОВЕК ДЕЛАЕТ ИСТОРИЮ

Пока Ленин лишь стремился к той власти, которую он завоевал 7 ноября 1917 года, он решительно отвергал достижение мира путем переговоров. Он считал международную революцию сиамским близнецом мира. В «Резолюции о войне», составленной для партийной конференции в мае 1917 года, Ленин писал: «Конференция протестует еще и еще раз против клеветы, распространяемой капиталистами против нашей партии, именно, будто бы мы сочувствуем сепаратному (отдельному) миру с Германией». Эта идея была отвратительна Ленину: «Мы считаем германских капиталистов такими же разбойниками, как капиталистов русских, английских, французских и пр., а императора Вильгельма таким же коронованным разбойником, как Николая Второго и монархов английского, итальянского, румынского и всех прочих». Затем Ленин сформулировал свое предписание: «...эту войну можно окончить... только посредством перехода всей государственной власти, по крайней мере, в нескольких воюющих странах, в руки класса пролетариев и полупролетариев (крестьян-бедняков.— Л. Ф.)...» Он объяснил, как это может произойти: «Революционный класс... принял бы ряд мер, подрывающих экономическое господство капиталистов... и немедленно и открыто предложил бы демократический мир всем народам на основе полного отказа от каких бы то ни было аннексий и контрибуций. Эти меры и это открытое предложение мира создали бы полное доверие рабочих воюющих стран друг к другу и неизбежно привели бы к восстаниям пролетариата против тех империалистических правительств, которые воспротивились бы предложенному миру»198.

Войну можно было окончить путем прямого выступления мятежного пролетариата, а не путем сепаратных мирных переговоров. Тем временем Ленин выступал в защиту братания между русскими и вражескими солдатами на фронте. Плеханов, некогда — марксистский ментор Ленина, возражал. «Нет, госпо- 201

дин бывший социалист,— отвечал Ленин 17 мая 1917 года,— братание, которое мы поддерживаем на всех фронтах, ведет не к «сепаратному» миру, а к всеобщему миру между революционными рабочими всех стран вопреки капиталистам всех стран против капиталистов, для свержения их ига»1.

Однако большевиков продолжали обвинять в стремлении к сепаратному миру. Это раздражало Ленина. Он приветствовал «фактическое перемирие» на русском фронте. «Что же дурного в фактическом перемирии? — спрашивал он своих противников.— Нам возражают, что оно установилось только на одном фронте и что поэтому оно грозит сепаратным миром. Но это возражение явно несостоятельно. Ибо если ни русское правительство, ни русские рабочие и крестьяне не хотят сепаратного мира с германскими капиталистами (против такого мира наша партия, как известно, тоже протестовала не раз...), если никто в России не хочет сепаратного мира с сепаратными капиталистами, то как, откуда, каким чудом может придти такой мир? Кто может навязать его??»202 203