В целом «Барбаросса» очень напоминал стратегические «клещи». Первоначально по замыслу авторов плана основной удар и должен был наноситься через Украину. Затем идея изменилась. Еще в феврале 1941 г. предполагалось, что если русские все же отойдут на восток, то «сначала следует овладеть севером, не обращая внимания на войска русских, находящиеся восточнее»210, а затем, опираясь на Ленинград, наступать на Москву. Но на практике будет никак невозможно «не обращать внимание».

В основе плана продолжала лежать оригинальная «изюминка» — главный удар наносится в центре, по самой короткой дороге на Москву. Охват Западного фронта планировался с невероятным размахом — немецкое окружение должно было замкнуться у Смоленска: «Подвижные соединения, наступающие южнее и севернее Минска, своевременно соединяются в районе Смоленска...»211. В реальности, столкнувшись с сильным сопротивлением, Вермахту пришлось замыкать кольцо ближе — у Минска. Несмотря на эту поправку, разгром Западного фронта был полным, и это стало началом в череде катастроф Красной Армии. Недооценка главного удара в центре предопределила крушение всего советского плана «упреждающего удара». Советское командование не ожидало удара такой силы через Брест, считая, что немцы способны здесь лишь на вспомогательный и короткий выпад. Ведь удар такой силы в центре фронта при варианте стратегических «клещей» был бы слишком рискованным распылением сил. А вторжение с главным направлением на Москву при неготовности к зимней войне было бы абсолютной авантюрой. Но парадокс заключался в том, что только совершенно авантюрное, непредсказуемое поведение давало Гитлеру возможность перепрыгнуть расставленный Сталиным капкан, обойти противника на короткой дистанции. Но только на короткой.

Именно в стратегическом планировании ключ к разгадке трагедии 1941 г. Многие авторы объясняют неудачи 1941 г. «неправильным определением направления удара агрессора...»212. Но вот чем была вызвана эта важнейшая ошибка? Как это ни парадоксально — логичностью расчетов советского руководства и нерасчетливостью Гитлера.

Когда Суворов «вычислил» подготовку Красной Армии к удару по Вермахту, от него потребовали предъявить план нападения из советских архивов. «Подробно проработанный государственный план должен был быть принят в Кремле не позднее января того же года. Но и в начале мая 41-го единственным советским государственным планом являлся «План обороны государственной границы 1941 г.»213, — категорически утверждает публицист А.В. Афанасьев. Серьезные историки не торопились с выводами. Исследования архивов показали, что ближе к истине здесь В. Суворов — планы такие были.

«Введение в научный оборот документов советского военного планирования показало, что Германия продолжала рассматриваться как вероятный противник № 1, несмотря на имитацию сближения с ней»214, — утверждает М.И. Мельтюхов.

Первые конкретные планы удара по Германии не случайно появились в июле — сентябре 1940 г. Прежде военная стратегия СССР, по существу, распадалась на две войны. На севере: оборона севера с центром в Ленинграде с дальнейшим сбрасыванием противника в Балтику и наступлением на Варшаву. На юге — оборона Украины с последующим сбрасыванием интервентов в Черное море и наступлением на Львов и, по возможности, Бессарабию.

Разгром Франции и раздел сфер влияния с Германией позволили Сталину бескровно выполнить часть прежних стратегических планов — ликвидировать основные плацдармы стратегических «клещей». Теперь противнику придется добираться до Ленинграда через всю Прибалтику от Выборга, а к Киеву продираться из Румынии и Венгрии, а также со стороны Черного моря. А Красная Армия оказывается много ближе и к Варшаве, и даже к Берлину. Из этого следует, что противнику тяжелее завоевать СССР в два сезона. Но иначе нанести поражение Советскому Союзу все равно нельзя.

Теперь театр военных действий стратеги делили по Припяти (из-за болот и лесов бассейн этой реки плохо приспособлен для маневрирования) на северный и южный участки. Это разделение театра фактически на две самостоятельные «сцены» продолжало традицию борьбы со стратегическими «клещами». При этом центральное направление воспринималось как «филиал» северного театра. То, что наряду с широким охватом противник может нанести наиболее мощный удар в центре, не предусматривалось. Ведь тогда на сам охват не хватит сил.

По оценкам советского Генштаба, главный удар противника мог быть нанесен по Прибалтике (с выходом к Ленинграду и Минску) на севере и в направлении Киева на юге.

М. И. Мельтюхов считает, что оценки вероятных ударов противника «исходили лишь из конфигурации советско-германской границы. Неясно также, почему авторы документов полностью исключили вариант нанесения главного удара в Белоруссии...»215. Это как раз очень понятно. Главный удар в Белоруссии означал, что наступление ведется сразу на Москву, что воспринималось в Кремле как авантюра. Ведь Гитлер не готовится воевать зимой. Если главный удар наносится в Белоруссии, все равно нужно направлять силы и на север, и на юг, чтобы центральная группа войск не была окружена. Характер театра военных действий говорил, что противник будет действовать по сценарию, который мы называем «клещами». При такой стратегии войны в Белоруссию мог быть нанесен лишь второстепенный, прикрывающий удар.

Советский план рассчитан как раз на то, что немцы сосредоточат силы для стратегических «клещей». Если две группировки противника изготовятся для наступления на север и на юг, то советские удары из центра на северо-запад и юго-запад отсекали бы обе группировки от коммуникаций. При этом юго-западный удар отрезает Германию от румынской нефти. Вполне логичный план.

Если немецкие ударные группировки будут сосредоточены в Восточной Пруссии и на юге против Украины, то ударом из центра можно было легко рассечь германский фронт и прижать северную группировку к морю, а южную отрезать, прикрываясь Карпатами.