Визит Муссолини закончился после маневров его поездкой в Берлин, где он был гостем фюрера. В его честь на имперском стадионе состоялся военный парад, а вечером огромная демонстрация. Сначала Гитлер, а потом дуче (на немецком языке) выступили перед почти ста тысячами участников манифестации.

Однако из-за начавшегося проливного дождя все были вынуждены разойтись.

Так возникли штаб оперативного руководства, управление военной экономики и вооружений, управление разведки и контрразведки (абвер) с тремя отделами: I — разведка, II — саботаж и диверсии, III — контрразведка. Абверу подчинялся иностранный отдел. И, наконец, из различных управленческих групп (под общим наименованием «внутригерманский отдел» (генерал Рейнике) я сформировал управление общих дел. Во главе вновь созданных управлений встали генералы, которым были предоставлены важные полномочия и большая самостоятельность.

Все это было первым шагом к формированию позднее возникшего ОКВ, для которого я создал тогда предпосылки по совсем иным мотивам. Я хотел (впрочем, вполне в духе Бломберга и с его согласия) к 1.4.1938 г. в известном смысле более четко разграничить задачи руководства вооруженными силами и министерские дела, причем примерно так: Верховный главнокомандующий всеми вооружешхыми силами должен иметь при себе в качестве высшего руководящего органа Верховное главнокомандование вермахта (ОКВ), а военный министр — играть роль своего рода министерского статс-секретаря. Он обязан отдавать свои приказы и распоряжения на двух отдельных служебных бланках — на одном должен стоять штамп «Верховный главнокомандующий вермахта», а на другом — «Имперский военный министр». Во всех не имеющих принципиального значения вопросах ему следует возлагать их решение на меня (мне же при этом выпадает роль, так сказать, статс-секретаря министерства), что еще сильнее подчеркивает его командные функции154.

Вот теперь, когда штаб оперативного руководства вермахта получил своего собственного начальника, который стоял рядом со мной, а я избавил Верховного главнокомандующего вооруженными силами от массы чисто министерских функций, действительно можно было вести войну! Я и по сей день считаю это решение правильным. Впрочем, во время войны главнокомандующий сухопутными войсками тоже действует подобным образом, назначая, скажем, являющегося весьма самостоятельным командующего армией резерва (эрзац-армия), который принял на себя основной груз управленческих задач сухопутных войск.

Я был убежден в том, что главнокомандующий вермахтом должен иметь при себе не большой, но весьма высокоценный штаб оперативного руководства, а выбор его начальника — дело явно личностное и связанное с доверием. В любом случае сделать это надо до начала войны. Сам я занять этот пост не стремился, для этого я не прошел соответствующего жизненного пути и не имел необходимых предпосылок. Бломбсрг и я придерживались в этом вопросе единого мнения. Почему эта реорганизация так и не прошла при Бломберге, достаточно хорошо известно. Название моей должности было для меня делом второстепенным. Я думал тогда о наименовании «начальник ОКВ» или же «генерал-квартирмейстер вермахта».

* * *

По службе мои отношения с иностранными военными атташе были довольно неопределенными, и я редко вступал с ними в контакт — это входило в компетенцию отдела атгашата ОКХ. Я был рад, что они не обременяли меня своими служебными посещениями. Присутствия начальника этого отдела я требо- 155 вал только в самых необходимых случаях. Один лишь Осима156 вполне непринужденно нередко посещал меня; я охотно принимал его, чтобы узнать новости о событиях на Китайском театре военных действий. Кстати, во время официального визита по случаю Рождества [19]37 г. Осима сказал мне, что, по его мнению, как только будет взят Нанкин (а его скорое падение уже было предрешено), можно будет закончить войну против Китая компромиссом на все времена. Он был прав, но на деле получилось иначе: ведь Токио придерживался другого взгляда и не осознавал, что война на гигантских просторах Китая окажется бесконечной, если победитель нс образумится, а будет ставить перед собой еще более далеко идущие цели. <...>

Как только началась японо-китайская война157, Гитлер окончательно покончил с проводившейся Бломбергом и Рейхенау политикой в отношении Китая158 и отозвал из этой страны германскую военную комиссию. Зимой [19]35/36 г. Бломберг добился от него посылки в Китай Рейхенау. Посредником в проведении этой политики в отношении Китая являлся некий Кляйн (бывший банкир) — доверенное лицо фирмы «Отто Вольф»159. Он обделывал в Китае крупные дела с сырьем, а также со строительством заводов по производству боеприпасов, стрелкового оружия и по организации мастерских для ремонта артиллерийских орудий. Рейхенау собирался посетить пребывавшего в Китае генерала фон Секта и маршала Чан Кайши160, а также подписать подготовленные Кляйном договоры. Для Рейхенау все это было чем-то вроде политической спекуляции. Хотя генерал Сект и являлся первым военным советником некоронованного императора Китая, по состоянию здоровья он был вынужден поселиться в одиночестве среди гор, и вскоре его заменили генералом фон Фалькснхаузеном161, весьма энергичным фактическим руководителем германской военной миссии. <...>

Договора Кляйна и соглашения Рейхенау, заключенные последним в качестве уполномоченного имперского военного министра (а тем самым — правительства Германии), так и остались на бумаге, хотя и обеспечили нам получение нескольких морских транспортов с яичным порошком и другими продуктами питания, а также всего каких-то 1000 т недостававших нам цветных металлов.

Фюрер потребовал сжечь все мосты в отношениях с Китаем, включая даже отправку на родину сына Чан Кайши, который служил офицером в мюнхенском пехотном полку и квартировал у Рейхенау (тот командовал тогда VII военным округом, что открыло путь к германо-японскому сближению, к чему стремился теперь Гитлер).

Мне было поручено вместе с имперским министром финансов [граф Шверин фон Крозиг] компенсировать за счет бюджетных ассигнований на вермахт потеряшше инвестиции. По этому случаю я во время поездки вместе с Бломбергом в Китай был награжден высоким китайским орденом — это явилось как бы наследием нашей прежней политики в отношении Китая.

Осенью [19]37 г.162 Бломбсрг поручил мне посетить генерала фон Секта после его возвращения из Китая с целью сообщить ему об отзыве оттуда нашей военной миссии163. Сект принял меня молча, но в конце высказал свою точку зрения на положение в Китае и сообщил о планах Чан Кайши прекратить латентную гражданскую войну. Он заявил: Чан Кайши — злейший враг коммунизма, этого нельзя не видеть. Такова была моя последняя встреча с Сектом. При этом он заметил, что Бломберг избегает бесед с ним. Примерно через год мы с почестями похоронили его на Кладбище инвалидов в Мюнхене. <...>