— Просто чтоб больше такого не было. Никогда.

Его пальцы легонько провели по моей руке.

— Честное пионерское.

Тогда началось нечто, что мне хотелось назвать игрой в Секретные Отношения. Правила очень просты. Игроки должны касаться друг друга как можно чаще и при этом не показать окружающим, что они интересуют друг друга. Речь шла так же о случайных взглядах, случайных столкновениях рук, ног или других частей тела, а так же непростительного количества электронных писем, сообщений и традиционных неподписанных записок в шкафчиках. Иногда мы с Алексом попадали на бонусный уровень и оказывались вдвоем в кладовках, комнатках с реквизитом или каморке уборщика. Эти бонусные уровни также включали бешеные поцелуи, безумные руки и бесконечный страх, что кто-нибудь может зайти в любой момент и заметить наши взъерошенные волосы и опухшие губы.

Для кого-то, кто никогда не играл в секретные отношения, это может показаться милым и романтичным. Иногда так и было. Но это было потрясающе трудно. Каждое прикосновение, каждый поцелуй напоминали мне, как их мало и как сильно я хотела больше. Мы постоянно переписывались, но я жаждала настоящего общения. Миссис Соул больше не требовала от нас статей, и таким образом мы лишились совместных вечеров в библиотеке. А еще всегда существовала опасность, что нас обнаружат.

Когда я вспоминала, чем мы рискуем, я ненавидела себя за то, что позволяю этому продолжаться. Как я могла ставить жизнь Алекса под угрозу ради нескольких мимолетных поцелуев? Каждую ночь я клялась и собиралась прекратить. А на следующий день приходила на математику, а в кабинете сидел он и смотрел на меня и одновременно не смотрел, и я просто не могла этого остановить. Я хотела его. Это было беспечно и глупо, но я хотела его и не могла просто так оставить и уйти.

Каждый день я мечтала хотя бы денек провести с Алексом без необходимости постоянно оглядываться. И через пять недель мое упорство оправдалось. Было субботнее утро, что для меня значило свернуться в клубочек на диване с тарелкой хлопьев в руках и диснеевскими мультиками по телевизору.

Я вежливо пыталась уберечь милого доктора Фуфелшмертца45 от того, что Перри Утконос сейчас вновь сорвет его гениальные планы, когда кто-то постучался в дверь. Я нажала на паузу и поставила тарелку на тумбочку. Я была уверена, что это наш сосед мистер Робертс. У него была привычка заводить длинные пространные беседы, которые начинались с погоды и заканчивались глупостью его жены, по пути затронув все остальные возможные темы. Пока он закончит говорить об осадках и прошлогодних урожаях табака, мой завтрак скиснет.

— Минуточку! — крикнула я, мгновенно почувствовав неловкость за свой раздраженный тон. Мне надо было работать над собой и стать более приветливой. Мистер Робертс хороший человек, просто одинокий. Мне надо быть добрее.

Я растянула лицо в милой улыбке и открыла дверь.

— Хотя бы кто-то рад меня видеть, — сказал Алекс. С ухмылкой он отметил мой внешний вид — две тонкие косички, пижаму с единорогами и розово-желтые полосатые носки. — Доброе утро, красавица.

— Что ты здесь делаешь? — спросила я, дико мотая головой и ожидая, что Тоби может прятаться за любым кустом.

— Ты разве не рада меня видеть?

Конечно рада. Я была просто в восторге. А еще была смертельно напугана.

— Уговор, Алекс. Разве твое присутствие здесь не нарушает его?

Он нахально улыбнулся.

— О чем Хэйганы не узнают…

— То тебя и не убьет?

— Не разводи драму. Никто меня сегодня не убьет, хотя я, конечно, могу замерзнуть насмерть у тебя на пороге.

Он с надеждой посмотрел на меня.

Я могла оставить его там. Должна была оставить его там. Заставить его уйти и объяснить, что я не стою всех этих забот. Конечно же, я ничего этого не сделала.

Было что-то…правильное в том, как Алекс смотрелся в моей прихожей, облокотившись на столик, который мама купила на блошином рынке.

— Скажи, почему я слышал от Тинсли Хенсон, что родители Джэйса просили его поговорить с приемной комиссией в Луисвилле на этих выходных? — спросил он.

— Я не знала, что тебя интересует поступление моего брата в колледж.

— Неа. В отличие от остального западного Кентукки, мне совершенно плевать, в какой универ пойдет твой брат. Но мне не плевать, что ты будешь дома одна все выходные.

Он подобрался ко мне за два коротких шага и положил руки на бедра. Мои руки автоматически легли ему на плечи.

— Я подумал, тебе будет одиноко.

Я хотела ему сказать, что он ошибается, но мои губы были заняты чем-то другим. И если бы я об этом упомянула, возможно, Алекс не прикусил бы мне язык, когда услышал, как кто-то кричит мое имя с лестницы.

— Ой. — Я дернулась. У него острые зубы.

Алекс выпучил глаза.

— Ты не одна?

— Нет, здесь Энджэл, — ответила я. Мой язык немного болел. — Я не превращусь в волка, верно? — Книжка доктора Смита три раза уточняла тот факт, что ликантропия — наследственное качество и не передается через укусы. Но я должна была быть уверена.

— Шифтерами рождаются, не становятся.

В этот момент в проходе, который вел из прихожей на кухню, появилась моя младшая сестра. Она уже собралась устроить истерику по какому-то поводу, но заметила, что мы дома не одни.

— Алекс! — вскрикнула она и побежала к нему.

— Энджел! — Он схватил ее и заключил в медвежьи объятия и как-то по-медвежьему зарычал. Это было что-то вроде трогательного воссоединения, которые обычно происходит в конце фильмов, где ребенок возвращается в семью после опасного приключения с говорящими собаками и мышами. В реальной жизни это было еще более раздражающее зрелище.