— Скажи мне, какой я чистый и опрятный молодой человек.

— Ты знаешь, я не люблю врать.

Он придвинулся ко мне, хотя я и не представляла, что можно быть еще ближе, и игриво рыкнул на меня. Как я могла считать, что человек может издавать такие звуки? Жар исходил от его тела, и если бы я не знала о скором полнолунии, могла бы подумать, что у него поднялась температура. Я хотела злиться на него из-за настолько очевидных признаков его скрытой натуры, которую от меня всю жизнь скрывали. Может, и злилась, но эти эмоции перебивались более сильными.

Я лежала и смотрела в лицо человека, которого знала всю жизнь, и я могла лишь думать о том, как долго я желала его.

Я чувствовала, как касаются наши тела, — его колени по сторонам от моих, его руки на моих запястьях, его правое бедро, легко коснувшееся моего левого. Я застыла на месте, не могла издать ни звука, не могла отвести взгляд.

В его глазах что-то изменилось. Игривость исчезла, ее заменило нечто более дикое.

«Ты знаешь, как я к ней отношусь»

Мой подбородок рефлекторно поднялся. Весь мир сузился до пространства между губами Чарли и моими. Мне стало интересно, каковы они на вкус. Они были полнее губ Алекса. Это имеет значение?

Алекс.

И таким образом все было кончено.

— Дай мне встать. — Я пыталась быть игривой, но судя по тому, как Чарли отпрыгнул, у меня не вышло. — Мне надо в душ и домой, — сказала я, пытаясь исправить содеянное. — Мама ждет меня к обеду.

Что я делаю?

Я была с Алексом. Алексом, который любил меня, несмотря ни на что. Да, меня захватил момент с Чарли, но это не должно было повториться.

Кто знает, как отреагировал бы Чарли, если бы я не остановилась?

«Ты знаешь, как я к ней отношусь»

Эти слова могут значить что угодно. Может, «я отношусь к ней как к сестре, которой у меня никогда не было», а может, «она бедняжка, которую я обязан пожалеть». Почему же я сразу решила, что он испытывает ко мне всамделишные чувства? Это было глупо.

Но тогда мне показалось, что ему бы хотелось, чтобы я его поцеловала. Или он меня.

Нет. Я не должна об этом думать.

Алекс. Я должна была думать об Алексе — о его улыбке, его запахе. Должна была думать обо всех причинах, по которым я его не заслуживаю, и добавить этот инцидент в сей отвратительно длинный список.

***

Следующим утром я приползла на кухню, страстно желая выпить кофейку. Обычно я его терпеть не могла. Никакое количество молока, сахара или шоколада не скрывает неприятный для меня горький вкус. Но та ночь выдалась бессонной. Я вновь увидела сон про Алекса, озеро и ужасный шторм. Вся моя одежда промокла, а ветки хлестали так сильно, что после пробуждения я удивилась, не увидев царапин на руках и лице. Самое мерзкое то, что в этот раз я была виновата: я вызвала шторм и заставила Алекса страдать на том берегу. Мне не нужен был психолог, чтобы понять, что так проявилась моя подсознательная вина за случай с Чарли. Так как мой сон прервался между тремя и пятью часами ночи, у меня было полно времени подумать об этом. Было бы прекрасно, если бы мои чувства к Чарли исчезли, и я стала относиться к нему как к двоюродному брату.

Но я хорошо знала себя, чтобы понимать, что так легко не отделаюсь.

Мне пришлось бы выбрать второй вариант: избегать Чарли. Я бы не стала с ним почти целоваться, если бы не проводила с ним время. Это было бы очень легко, так как он учился за сотни миль отсюда. Мне пришлось бы прилагать усилия только на редких праздниках и выходных.

Остановившись в дверном проеме, я осознала критический недостаток моего замысла.

— Она уверена, что они там? — спросил Чарли. Он чем-то чавкал. Скорее всего, хлопьями из пачки, которую я спрятала для себя.

— Да, она видела пару дней назад, — сказал Джэйс. Он находился ближе к двери, скорее всего, сидел на комоде. — Она указала на место между Пеликаньей бухтой и доками у шоссе.

— Нам придется пойти сразу после заката.

Я услышала нечто подозрительно напоминающее звук насыпаемых в тарелку хлопьев.

— Тоби будет ждать нас на рассвете. Если он узнает о нашем плане, будет в ярости.

— Если на этот раз мы окончательно избавимся от них, оно того стоит.

Нет. Они просто не могли говорить о том, о чем, как я подумала, говорят. Но само собой, это было так. Есть только один... ну, два человека, от которых есть резон избавляться в полнолуние.

Мой брат собирался что-то сделать с Алексом.

Хорошо, что я не успела ничего съесть. Учитывая, что у меня внутри все сжалось, завтрак вернулся бы обратно. Только через пару секунд я поняла, что все звуки на кухне стихли. Все, что я слышала, — это звон в своих ушах.

— Скаут?

Алекс говорил, что в день перед полнолунием он может услышать биение каждого сердца в целом классе. Джэйс и Чарли точно знали, что я здесь и что мое сердце готово выскочить из груди. Открывая дверь на кухню, я обязана была придумать для этого достоверную причину.