Успокойтесь. Эти парни, прострелившие вам ногу, тоже когда-нибудь ответят за всё. Кстати, — Свод внезапно вспомнил, — вы говорили, что расскажете о том, что говорила обо мне та старая леди, что лечила вас…? Ну, — попытался уточнить Ричи, замечая, что вышеуказанное обещание, впрочем, и сами слова старушки, напрочь вылетели из светлой головы товарища, — как же? — Продолжал он. — В тот вечер, когда она вытаскивала стрелу?…

Память Войны была чиста, как слеза младенца, и как ни пытался он вспомнить хоть что-то, из того, что интересовало Ричмонда, не мог.

— Простите, Свод, — хлопая ресницами, отрицательно покачал головой Якуб, — я ровным счётом ничего не помню, начиная с того момента, когда мы подъехали к воротам…

— Бывает, — с сожалением вздохнул Ричи, — жаль, конечно, ну да бог с ним. Сочтём это как некий знак свыше, значит, мне пока и не надо этого знать. — Англичанин, дабы не перегружать голову Якуба воспоминаниями, бодро махнул рукой. — Вот освою язык, — улыбнувшись, сказал он, — и сам спрошу обо всём у той старой леди…

Война хитро прищурил глаза:

— Уж не моего ли Казика вы взяли в учителя?

— Казик! — Оживился Свод. — Да этого шалопая зовут Казик.

— Ну почему же шалопай? — вступился за слугу Якуб. — Он, между прочим, едва ли не самый исполнительный и смышлёный парень из всей прислуги…

— Мне он тоже нравится, — не дал Войне договорить Ричи, — такой расторопный…

— И как ваш учитель, — переходя на предлагаемый шутливый тон, спросил Якуб, — после первого урока, сказал что-нибудь о ваших способностях? Пожалуйста, расскажите. Мне интересно, как вы общаетесь, и что вы ещё усвоили, кроме того, что я уже слышал?

— Общаемся мы пока только с помощью жестов и мимики, а усвоил я, о! — Вскинул брови Свод, — Сейчас, м-м-м, подождите, — Ричи простецки почесал затылок:

— Я знаю: «Казик, запреки кабилю…».

— Так, — улыбнулся Война.

— Ещё: «Казик, дай уина…».

— Неплохо.

— Казик, кап ти схареу, иди сюди. — Кстати, — удивился Свод, — неужели, для того, чтобы позвать слугу нужно столько слов?

— Нет, Ричи. Достаточно будет просто погромче позвать: «Казик!»

— А что значит: «кап ти схареу, иди сюди»?

— Ну, насколько я понял, дословно это звучит как: «Казік, каб ты згарэў, ідзі сюды».

— Да, мне кажется, именно так.

— В общем, просто зовите его по имени. Всё остальное это ругательство.

— О! — Оживился Свод. — Скажите на милость! И много в мужицком языке ругательств?

— Достаточно, но прошу не забывать, Ричи, что для моих слуг вы пан, а пану не годится сквернословить, впрочем, «каб ты згарэў» ругательство вполне допустимое и раз Казик просил звать его так, значит, подобное обращение его вполне удовлетворяет. Ему, в конце концов, виднее. Главное, чтобы вы не высказали что-нибудь подобное в присутствии достойных людей…

Война наклонился вперёд и поправил сбившуюся подушку:

— Кстати, — вспомнил он что-то, — раз уж мы заговорили о достойных людях... Ведь я позвал вас не для того, чтобы обсуждать ваши разговоры с Казиком. Знаете, мне уже до смерти надоело валяться в постели. И если сегодняшний ужин в роли больного я ещё как-нибудь переживу, то завтракать я намерен в столовой. Более того, к обеду заедет староста с сыном. Нехорошо как-то получается. Пригласил его, а сам раз за разом откладываю встречу. Надеюсь, вы не против?

— Я? — Хитро улыбнулся Свод. — Что вы, как я могу? Я только и жду удобного случая познакомиться со звездочётом…

Война, несмотря на то, что хромал и был бледен, оставаясь верным данному слову, вышел к завтраку в столовую без посторонней помощи. Подкрепился он порядочно, что не могло не указывать на верный путь молодого пана к выздоровлению, однако от предложенной Сводом прогулки в парке отказался, ссылаясь на слабость. Англичанин не сильно упорствовал и вскоре, извинившись перед товарищем, прихватил Казика и отправился на свежий воздух. Слуга был только рад, ведь пытаться обучить заможного пана мужицкому языку куда как приятнее, чем трудиться где-нибудь в конюшне.

Якуб не более получаса отдохнул, а затем вышел в холодный парадный зал и, накинув на плечи тулуп, сел возле одного из окон.

Погода портилась. Ещё с вечера во дворе своевольничал порывистый ветер. Затягивая небо серыми тучами, он злобно завывал в щелях, словно предупреждая людей о приближающемся холоде. Осень окончательно вступала в свои права, грозя частыми погодными капризами. Как говорят в народе: «весна да осень — в день погод восемь».

Любуясь красотой осеннего парка, Война несколько раз замечал прогуливающихся вдалеке англичанина и слугу. Судя по всему, их совсем не пугали резкие порывы холодного ветра. Кто знает, возможно Свод действительно твёрдо решил изучить язык, на котором разговаривали те, кто его окружал. Бедняга. Тяжёлая же ждала его задача, ведь в случае необходимости каждый из них помимо мужицкого языка, мог легко говорить и на польском и на русском…