Шрифт:
С 1652 года патриархом становится Никон. Никон, по мнению Г. Флоровского, принадлежит к числу тех странных людей, у которых словно нет лица, но только темперамент. А вместо лица идея или программа. О церковной реформе Никона современники говорили и писали много, противоречиво. Он не знал по-гречески, но у него «была почти болезненная склонность все переделывать и переоблачать по-гречески, как у Петра впоследствии страсть всех или все переодевать по-немецки или по-голландски. Их роднит также эта странная легкость разрыва с прошлым, эта неожиданная безбытность, умышленность и надуманность в действии… Грекофильство Никона не было возвращением к отеческим основам, не было даже возвращением византизма. В «греческом» чине его завлекала большая торжественность, праздничность, пышность, богатство, видимое благополучие». Г. Флоровский справедливо отмечает, что противники Никоновой справы с основанием настаивали, что равняли новые книги «с новопечатанных греческих у немцев, с книг хромых и покидных… Главная острота Никоновой «реформы» была в резком и огульном отрицании всего старорусского чина и обряда. Не только его заменяли новым, но еще объявляли ложным, еретическим, почти нечестивым». На большом соборе 1667 года, где из 30 епископов 14 было иноземных, старый русский обряд был «заподозрен и осужден, под страшным крещением». Осуждена была русская церковная старина как невежество и безрассудство, как суемудрие и ересь. Под предлогом вселенской полноты старорусское заменяется новогреческим. По словам Г. Флоровского, — «это не было мнением греческой церкви, это было мнение странствующих «греческих» архиереев…».
Как отмечал русский историк С. Ф. Платонов, после Смуты участие иноземцев в русской жизни становится все более чувствительным. За годы Смуты они настолько распространились по Московскому государству, что стали знакомы каждому русскому. Верно отметил Г. Флоровский:
«Здесь перед нами не случайные и бессвязные факты, но именно связь фактов. И не то важно, что в XVII веке в московский оборот входят разные западные мелочи и подробности. Но изменяется самый стиль или «обрядность жизни», изменяются психологические навыки и потребности, вводится новая «политесь» царя.
Волна «переписчиков истории» нарастала. Среди них был, например, Симеон Полоцкий. Это был довольно заурядный западнорусский начетчик, или книжник, но очень ловкий, изворотливый и спорный в делах житейских, сумевший высоко и твердо стать в озадаченном московском обществе (он является здесь в 1664 году), вернее, при московском дворе, как пиит или виршеслагатель, как ученый человек для всяких поручений. Сперва он учил приказных «по латиням», по неизбежному Альвару, потом стал учителем царевичей Алексея и Федора. Он составлял речи для царя, писал торжественные «объявления» царя.
С приходом на престол Романовых отдаются приказы в монастыри для сбора документов и книг с целью их исправления. Собирались и люди для «книжной справы». Так, в ноябре 1616 года архимандрит Дионисий, келарь Авраамий Палицин и вся братия Троицкого монастыря получили царскую грамоту: «По нашему указу взяты были к нам в Москву, из Троицкого Сергиева монастыря, канорхист старец Арсений, да села Клементьева поп Иван, для исправления книг печатных и Потребника… И мы, — продолжает царь, — указали исправление потребника поручить тебе, архимандриту Дионисию, а с тобою Арсению и Ивану и другим духовным и разумным старцам…» (Соловьев С. М. Чтение и рассказы по истории России. М., 1989.)
В эти годы начинается активная работа по ревизии библиотек, книгохранилищ, архивов. Документы часто просто уничтожались.
Царь Алексей Михайлович в середине XVII века повелел доставить к нему все имеющиеся в столице книги по истории Руси, но ни в царской, ни в патриаршей библиотеках не нашлось ни одной исторической книги (Бочаров Л. И. и др. Заговор против русской истории. М., 1998.).
К сожалению, историки уделяли крайне мало внимания вопросу искажения источниковой базы XVII века. Ученые конечно же находили явные подделки в книгах XVII века. Так, например, Карамзин обнаружил в Хрущевском списке Степенной книги пересказ речи Ивана Грозного на Лобном месте в 1550 году. Известный историк-архивист В. Н. Автократов доказал, что фальшивая речь Грозного была сфабрикована в XVII веке (Автократов В. Н. Речь Ивана Грозного 1550 года как политический памфлет конца XVII века // Труды Отделения древнерусской литературы. М.; Л., 1955.). Азнаменитая переписка Грозного с князем Курбским, по мнению некоторых ученых, является литературным произведением, написанным С. Шаховским в XVII веке. Но это, к сожалению, были только единичные факты обнаружения искажений в источниках по истории России.
Факты искажения источниковой базы исторической науки яснее прослеживаются в XVIII веке, когда активно начинается процесс создания новой (искаженной) истории России.
«Достаточно отметить, — пишут авторы книги «Заговор против русской истории», — что даже Петр I за время своего царствования неоднократно издавал указы, в которых повелевал со всей страны свозить в столицу древние летописи. Зачем? Якобы для написания правдивой истории Руси. Вот только что понимать под словом «правдивая»? Тут, как говорится, сколько людей, столько мнений».
Еще более странные вещи происходили в царствование старшего брата Петра I — Федора Алексеевича. Однажды, к примеру, он приказал собрать все разрядные книги и сжечь их в сенях передней царской палаты. Эти книги представляли собой историю древних русских родов, где отмечались заслуги каждого рода перед Отечеством. В результате была уничтожена не только генеалогия русской знати, но и память о деяниях наших предков.
В результате подобной «чистки», как отмечал известный историк Р. Г. Скрынников, «сохранность русских архивов и книгохранилищ XVI века — наихудшая во всей Европе».
Искажение источниковой базы происходит и в дальнейшем.
При императрице Анне Иоанновне в Россию хлынул поток иностранцев. Немцы становятся основоположниками современной версии русской истории. Начало было положено Байером (Готлиб-Зигфрид Байер родился в 1649 году в Кенигсберге. Закончил университет. С 1725 года занял кафедру по восточным древностям и языкам в Петербургской Академии наук.), Миллером (Герард Фридрих Миллер. В России с 1725 года. В Сибири занимался сбором документов, которые стали известны как «Портфели Миллера».), Шлецером (Август Людвиг Шлецер — немецкий историк, находился на русской службе с 1761 по 1800 год.) в середине XVIII века.
Задача немецких ученых состояла в том, чтобы доказать, что восточные славяне в IX–X веках были сущими дикарями, спасенными из тьмы невежества варяжскими князьями. Для этого Готлиб-Зигфрид Байер выдвинул норманнскую теорию становления Российского государства. По его теории, прибывшая на Русь кучка норманнов за несколько лет превратила «темную страну» в могучее государство.
Екатерина II назначила Шлецера академиком. При этом он не только получил в бесконтрольное пользование все документы, находящиеся в Академии, но и право требовать все, что считалось необходимым, из императорской библиотеки и других учреждений.
Борьбу против искажений русской истории вел М. В. Ломоносов. В 1749–1750 годах он выступил против исторических взглядов Миллера и Байера. Он подверг критике диссертацию Миллера «О происхождении имени и народа российского», дал уничтожающую критику трудов Байера по русской истории. Ломоносова поддержали многие выдающиеся русские ученые.
Член Академии А. К. Мартов подал в Сенат жалобу на засилие иностранцев в русской Академии. Ее подписали И. Горлицкий, Д. Греков, П. Шишкарев, В. Носов, А. Поляков, М. Коврин и др.