Пока он не разошелся, Джейм поспешно отступила. Когти Рагена не причинили большого вреда, разве что вытекло изрядно крови, но царапины все еще саднили. А сейчас, после проявления Писакой дружеского расположения, ощущение было такое, словно плечо разрезали до кости. Но впервые за последние три месяца после смерти Огрызя тяжесть свалилась с души, на сердце полегчало. Хотя кое-что еще не закончено.

Писака прервал самовосхваление, когда она направилась к двери.

– Эй! – окликнул он ее с беспокойством. – А ты не собираешься помочь мне разгрести весь этот мусор?

– Позже, учитель. Сейчас мне надо найти друга и извиниться. Может, Кватош составит тебе компанию и поможет, пока я не вернусь.

Не успела она моргнуть – нет, как раз успела, и в этот миг химера перелетела с ее плеча на голову Писаки. Он замолотил руками, пронзительно завопил и проскакал по комнате в подобии некоего боевого танца, оглашая комнату криками, что он не собирается служить насестом в собственном доме, благодарствуйте, и не будет ли Кватош столь любезен и не пересядет ли куда-нибудь еще.

Джейм смотрела на прыжки учителя, на кости хварей на полу, на осторожно скользящего и обнюхивающего их Уродца, готового к решительному и молниеноному отступлению, если какая-нибудь из них пошевельнется.

«Милый дом, – подумала она. – Как хорошо, что все вернулось на круги своя». И Джейм вышла из Клубка и поспешила по омытым солнцем улицам Тай-Тестигона на поиски Штопки.