Как раз когда мы уже были на выходе из посёлка, передо мной поднялась ещё одна рука, и я уже поднял свою руку, чтобы хлопнуть по ней, но один преданный схватил меня за руку и быстро опустил её. Он сделал это резко, причинив боль моей руке, и я гневно посмотрел на него.

"Прошу прощения, Махараджа, - сказал он, - но это была девушка. Если бы цыганские мужчины увидели, что Вы хлопаете её по руке, у всех нас были бы серьёзные проблемы".

"Спасибо!", - крикнул я, когда мы пробрались сквозь деревья на главную дорогу.

Не сбавляя ритм, я продолжал киртан, направляясь к храму. Оглянулся и увидел, что все цыганские дети и молодёжь поют и танцуют среди нас. Группа киртана удвоилась с тех пор, как мы вышли из храма.

Мы пели уже около полутора часов. Большинство цыган выучили мантру, и воспевали даже с большим энтузиазмом, чем преданные, которые, казалось, подустали.

Русские соседи наблюдали за нами: некоторые с улыбкой, другие почёсывая в затылке, третьи посмеиваясь.

Я остановил киртан посреди дороги и обратился к собравшимся, Уттама-шлока переводил. Поскольку вокруг были почти одни дети, я старался говорить просто. "Жизнь временна и полна страданий, - сказал я, - но когда вы поёте эту песню, вы никогда не будете грустны - вы всегда будете счастливы!"

"Спойте ещё!
– закричал кто-то из детей.
– Спойте ещё! Не останавливайтесь! Не прекращайте!"

Поэтому я снова начал киртан.

К этому времени мы подошли к храму. Киртан шёл уже больше двух часов. Я не мог продолжать и завершил его большим "Хари бол!" Но цыгане продолжали петь Маха-мантру, снова и снова. Я стоял и ждал, пока они закончат, но через несколько минут понял, что останавливаться они и не собираются.

У меня не было выбора, кроме как схватить мридангу и снова начать петь.

Оглядываясь на то, что происходило в тот день, могу сказать, что это был один из лучших киртанов в моей жизни. Не знаю, как долго мы пели вместе - мы и наши друзья-цыгане, вечером на пропылённой дороге - но все из нас, без разбора, наслаждались нектаром святых имён.

В какой-то момент я опустился на колени, окружённый цыганятами. Я взял маленькую девочку, посадил на мридангу, встал и начал танцевать - и я завоевал их сердца. Они выскакивали вперёд. "Мы любим ас!
– Кричали они.
– Мы любим вас! Мы любим вас!"

Многие из них обнимали меня и преданных, и я просто не мог играть на барабане. В унисон, все месте, в один голос, безо всяких инструментов мы пели Харе Кришна ещё 20 минут и, наконец, когда стало темно, я остановился.

Когда наши голоса затихли и наступила тишина, все, и стар и млад, попытались осознать, что же произошло. Даже соседи стояли изумлённые.

Тут вперёд выступил цыганёнок. "Мы любим вас, - сказал он, - но они не пустят нас в храм".

Это был напряжённый момент.

"Поэтому мы и принесли храм сюда, к вам!" - улыбаясь, громко сказал я.

Они одобрительно зашумели.

"Но сейчас уже поздно, - сказал я, - и нам всем пора спать. Пожалуйста, идите домой. И однажды мы снова споём вместе".

"Обещаете?" - спросила маленькая девочка.

"Обещаю", - ответил я.

Цыгане начали махать нам на прощание и трясти преданных за руки, а преданные расселись по машинам и отправились по домам.

На следующее утро я спал немного дольше, чем обычно, устав от киртана, и когда мы выехали в храм, было уже около восьми утра. Машина свернула на грязную дорогу, и я с удивлением увидел там цыган. Только на этот раз их была большая группа. Они улыбались и махали, пока мы подъезжали.

У храма меня снова сопроводили внутрь, прямо до Вйасасаны. Как только преданные расселись, я сказал: "Пожалуйста, пригласите внутрь моих друзей".

"Вы имеете в виду цыган?" - переспросил парень.

"Я имею в виду моих друзей", - ответил я.

Пара ребят переглянулись, и один из них вышел наружу.

Я только начал лекцию, когда он вернулся с группой цыганок и детей. Я остановил лекцию, поприветствовал их и попросил преданных подвинуться, чтобы они могли сесть. Цыгане же сами освободили место для одной женщины, похоже,старшей, среди них. И я взял Бхагаватам, чтобы продолжить лекцию.

Вдруг меня осенило. Я отложил книгу, снял большую ароматную гирлянду, которую преданные повесили мне на шею, и окликнул Уттама-шлоку: "Отдай, пожалуйста, гирлянду этой женщине".

Уттама-шлока проложил путь через переполненную алтарную и бережно одел гирлянду на шею старшей цыганки. Она глянула на неё и разрыдалась.

Сдерживая свои эмоции, я взял Бхагаватам и начал лекцию, стараясь говорить просто, чтобы наши новые гости смогли понять. Ближе к концу они встали, улыбнулись мне и вышли.