Манко внимательно присматривался к пленному. Две масляные лампы достаточно хорошо освещали шатер, поэтому и Рокки мог разглядеть нового властелина. Прежде он видел его только издали.

— Ты на самом деле жрец? — спросил Манко.

— Да, сын Солнца, — спокойно ответил Рокки.

— Как тебя зовут и откуда ты?

— Имя мое Рокки. Я главный жрец…

— Ты был жрецом! — холодно и зловеще прервал его Манко. — Теперь ты падаль. — Глаза сапа-инки блеснули, лицо исказилось гневом. — Это ты, собака, выдал белым тайну кипу? Ты вязал и рассылал фальшивые кипу, приказывая повиноваться белым?

Рокки равнодушно пожал плечами. Отрицать было бесполезно.

— Почему ты так поступил? Чтобы иметь золото и девок?

— Я служил сильнейшему. Только в этом случае можно было надеяться, что война скоро окончится и не будет пролито много крови.

— Предатель! Ты начал помогать белым прежде, чем они оказались сильнее.

— Я хотел жить. И знаю, что так рассуждают многие. Каждый заботится о себе. Живем ведь только один раз.

— А вечная жизнь пред ликом светлого Инти уже ничего не значит? А гибель Тауантинсуйю тоже ничто для тебя?

— Спроси тех, кто погибает в борьбе! Может, они предпочли бы жить и в неволе, и в унижении, но только жить?

— Сын Солнца! — с негодованием вмешался в разговор какой-то вождь из окружения сапа-инки. — Разреши убить предателя, разреши вырвать его мерзкий язык, чтобы не слушать гнусную ложь.

Инка Манко не сводил глаз с Рокки. Он ответил лишь немного спустя:

— Погоди еще. Он говорит смело, а ведь не каждый на это решится. Надо знать, о чем думают даже самые подлые и низкие.

Он обратился к Рокки.

— Ты считаешь, что белые победят, и поэтому служишь им. Но почему ты хотел пробраться в город? Ведь всем известно, что с белыми скоро покончат. Вот только подойдут отряды из Кито, мы ударим с обеих сторон, и делу конец. Золото вернется в храмы, опозоренные женщины умрут, и мы даже забудем о том, что были какие-то белые. Однако изменники исчезнут вместе с ними. Почему же ты все-таки шел к ним? Все еще веришь в них?

Рокки вызывающе засмеялся.

— Ты ждешь войска из Кито, сын Солнца? Кто знает, может, ждать придется слишком долго. Откуда тебе известно, что до них дошел твой приказ? Сторожевые посты только здесь, близ столицы, работают исправно. А белые… не радуйся, ты еще не победил их.

— Я приказал убивать их везде и каждому.

— Приказал. И люди убивают. Но я видел, как боролись эти белые, уже утратив надежду на спасение. И поэтому решил идти к ним. Ты еще не победил, сын Солнца.

Манко спокойным, чуть хриплым голосом спросил жреца:

— Ты считаешь, что белые лучшие воины, нежели мы? Что их боги могущественнее наших?

— Я ничего не знаю об их богах, хотя они и велят мне чтить их. Это трудно понять… Если говорить о воинах… Ты когда-либо видел, сын Солнца, как, например, серна защищает своего детеныша от тити? Она бодает его рожками, не отступая ни на шаг, но в конце концов погибает. Для тити такая борьба — привычное дело, для серны же — крайняя необходимость.

— По-твоему, белые — это тити, а мы серны?

— Да. Для белых битва — это родная стихия, в бою узнаешь их как следует.

— Их уже знают в Тауантинсуйю. Лгуны, пьяницы, насильники, грабители, осквернители храмов и мумий, жадные воры, которые почитают только одно золото.

— Они предательски, коварно захватили Атауальпу и гнусно убили его. — Спокойно дополнил Рокки. — Они уничтожили в Кахамарке тысячи беззащитных жителей, они нарушают любое свое обещание, каждое слово, которое дают, обманывают друг друга, им наплевать на свою собственную веру.

— И ты идешь за такими людьми?

— Да, иду. Потому что они победят, а я хочу жить.

— Ты, жрец из храма Солнца, хочешь жить, сделавшись их слугой?

— Я не стану их слугой. Их сила — это золото. Поэтому и я добываю золото, урывая из того, что награбили они.

— Как гриф, который живет, питаясь падалью.

— Гриф живет и летает свободно. И я хочу жить.

— А мы хотим, чтобы жила страна. Только она бессмертна. Не человек. Подумай как следует, жрец. Ты теряешь все: честь, вечное счастье в солнечной стране Инти и уважение за крохи чужой добычи и презрительное снисхождение белых.

— И ради жизни. Помни об этом, сын Солнца. Ради собственной жизни. А этому нет цены.

Манко зловеще расхохотался.

— Мои воины заарканили тебя, и теперь ты в моей власти. Я могу казнить тебя страшной смертью, как предателя. Как же твои белые тебе помогут? Ты проиграл.

— Разреши мне, сын Солнца, сказать, — вставил слово молчавший до сих пор человек в богатой одежде. — Этот предатель хотел пробраться к белым. Хорошо. Он надеется, что при них окажется в безопасности. Хорошо. Пусть отправляется к белым. Пусть делит с ними до конца их участь. Он убедится, на чьей стороне боги. Если он потерял уже честь и имя, пусть утратит еще и надежду, пусть перед смертью примет муку, пусть поймет, что сам загубил свою жизнь. Это будет справедливая кара.