С Мариной я обязана быть сильной. С папой я обязана быть чуткой. А с Адамом я могу быть слабой. Он шепчет мне что-то на ухо, и покачивает из стороны в сторону, будто успокаивает, а я впиваюсь пальцами в его плечи сильно-сильно. Зажмуриваюсь и думаю: как мне быть? Что делать дальше? Какой следующий шаг предпринять? Я в западне, боже, это конец.

– Давай присядем, хорошо?

Я не отвечаю. Парень ведет меня к какой-то маленькой закусочной, заказывает два чая и вновь обнимает. Молчу. Держу голову на его плече и смотрю куда-то вдаль, сквозь стекло, сквозь этот день и время. Откуда мне знать: правда, ли то, что сейчас происходит? Возможно, Адама нет, и меня уже сбила машина. А, возможно, и меня нет, и машины не было, и вообще все это страшный сон какой-то сумасшедшей писательницы, затеявшей интересный рассказ.

– Твой локоть.

Выплываю из мыслей и приподнимаю руку. Светлая кофта испачкана в крови. Интересно, как же так получается, что сильная боль вытесняет слабую? Я ведь и думать забыла о том, что ударилась всем телом об асфальт буквально десять минут назад, зато я отлично помню, как папа задыхался от кашля и прикрывал дрожащими пальцами губы.

– Ничего страшного. – Пожимаю плечами. – На мне быстро заживает. – Очень быстро, учитывая то, как мгновенно пропал целый порез между моих бровей после аварии.

В кафе играет рождественская музыка. Повсюду огоньки, маленькие елки, и мне так в тягость быть здесь, ощущать это предвкушение праздника, тепла, что я даже добровольно готова отключиться. Боже. Что за испытание на прочность?

– Ты можешь побыть пока у меня, - неожиданно предлагает Адам. Он неуверенно улыбается и смущенно складывает перед собой руки. – Я знаю, тебе сейчас тяжко, и я хочу помочь.

– А смысл? Давай подождем еще минут десять, и проблема сама собой исчезнет.

– О чем ты?

– Нет меня, нет проблем.

– Мия, не говори так. Я что-нибудь придумаю, просто дай мне время, - парень смотрит на меня голубыми, красивыми глазами, и я едва сдерживаю в груди крик. Ну, почему? Почему я вообще встретила его, ведь я не могу быть с ним. Не могу привязаться к нему. Не могу надеяться на большее. На будущее. Ох, какая несправедливость! Резко отворачиваюсь к окну, но Адам тут же касается пальцами моего подбородка и тянет на себя. – Ты выпутаешься.

– Как?

– Не знаю. Должна же быть причина тому, что с тобой происходит. Это болезнь, последствия аварии, или что-то другое, но объяснение всегда есть.

– И что мне с объяснений? Найти бы лекарство.

– Значит, надо обратиться к врачу.

– И кто к нему пойдет? Ты? Тогда тебя просто примут за сумасшедшего.

– Пойдем вдвоем!

– Как? – расширяю глаза и нервно убираю назад волосы. – Как мы это сделаем, если я отключаюсь каждый пять минут? Адам, это нечестно.

– Да, ты права, твоя жизнь…

– Я не об этом, - касаюсь ладонью щеки парня и криво улыбаюсь. Думаю, он тут же понимает, что я хочу сказать, подается вперед, но я его опережаю. – Не впутывайся. Я сама со всем разберусь. Просить тебя о помощи было эгоистично.

– Что ты говоришь как героиня дешевого романа? Ты ни о чем меня не просила.

– У тебя не было выбора.

– Это у тебя его не было. Хочешь сама со всем справиться, но с чем именно? Ты просто свихнешься.

– Поэтому ты решил свихнуться со мной за компанию.

– Лучше уж так, чем сходить с ума в одиночку. Ничто так не успокаивает, как наличие рядом таких же сумасшедших людей, как и ты.

– Просто чья-то модная цитата.

– Мия…

– Я, может, и не Мия вовсе.

– Какая разница. – Подходит официантка и парень затихает. Ждет пока она уйдет, копит что-то в своих мыслях, и я уже предвкушаю очередную умную фразочку. Видимо, в магазине много свободного времени, и он читает пафосные романчики в перерывах между клиентами. Наконец, мы вновь наедине, и Адам решительно расправляет плечи. – Я искал твоего отца. Как мы и договорились. И нашел похожего мужчину, однако…

– Что?

– Не знаю. Что-то не сходится. – Парень отпивает горячий напиток и виновато смотрит на меня. – Блин. Ты, наверно, голодная. Будешь что-то?

– Да черт с едой. Что ты узнал?

– Есть один Владимир Чадов. Он живет на улице Герцена. Правда, живет один. Я спрашивал у соседей. Они сказали, его жена и дочь давно уехали в другой город.

– Почему?

– Никто не упомянул развод, так что я сразу отмел его, как вариант. Ведь ты говорила, что твои родители расстались.

– А вдруг нет? Почему этого человека бросили?

– Какая-то старуха сказала, он долго болел. Может, жена испугалась сложностей?

Задумчиво прикусываю губу: болел? Но и мой папа болел. Сильно. Просто раньше я этого не замечала. А то видение: он – в кресле, рядом грязный поднос.… Было ли это галлюцинацией, или чем-то другим? Вновь смотрю на пальцы Адама, крепко сжимающие вытянутую, белую чашку, и вдруг замечаю странные, маленькие порезы на запястьях. Недоуменно вскидываю брови и тянусь к ранкам.