Вчера, например, она час таращилась в текст о «мужском взгляде на секс». Кто это читает? Зачем это надо, если они придумали данную тему только потому, что ничего лучшего в голову не пришло, а журналист написал статью только ради того, чтобы заработать лишние пять-семь тысяч рублей? Без огонька, без души, без личного…

Все это было ловушкой, однако Алиса застряла и не знала, как выбраться.

Спать идти не хотелось, но если она сейчас не ляжет в кровать, не примет снотворное и не пройдет через этот Ад, то завтра вообще не выйдет из квартиры — сил и так уже нет, несмотря на колдовские отвары и на витамины из аптеки.

Она еще немного поплакала и поплелась в спальню.

Почему Марик уехал в этот дурацкий Воронеж? Зачем ему встречаться с читателями?

Из-за мыслей о нем Алиса окончательно разволновалась, откинула одеяло и отправилась за сигаретами. Не пойдет она завтра на работу. У нее… воспаление среднего уха! Гастрит! Она отравилась! Пошли все…

Вернувшись с прикуренной сигаретой и пепельницей, Алиса отодвинула штору, чтобы впустить лунный свет, и уставилась в выключенный телевизор.

Марик был первым мужчиной, с которым она могла спать в одной кровати — и ее это не убивало. Мало того — под одним одеялом. В обнимку!

С остальными ей всегда было тесно, душно, неуютно, а с ним — тепло. Конечно, это ничего не значит, и, вообще, у них пока просто секс, тем более, что все эти придурочные поклонницы заваливают его истерическими посланиями: «Ты лучший! Я тебя обожаю!», и, вообще, он самый красивый автор детективов… Но ей с ним легко. Никаких ролевых игр, никакого притворства — ей от него ничего не нужно, ему от нее ничего не нужно — кроме секса, конечно, и им весело, по-настоящему весело вместе, но, главное, и в этом трудно и странно самой себе признаться, она чувствует: он — ее мужчина.

С другими, даже очень богатыми, и влиятельными, и еще более знаменитыми, она всегда была сама по себе — сильная и независимая женщина Алиса Трейман. И ни на какую их поддержку она не рассчитывала. Конечно, Алиса получала подарки, и за нее всегда платили, но это была как бы ее заслуга, ее игра, и она втайне немножечко презирала любовников, которые с такой охотой принимали ее правила, прогибались, и ни разу не то чтобы не ощущала, а даже и не представляла, что это такое — мужское начало, которое ни к деньгам, ни к власти, ни к положению в обществе не имеет ни малейшего отношения.

А с ним она почему-то была Женщиной. Хрупкой. Капризной. Нежной. При всем своем глянцево-журналистском опыте Алиса не могла ничего объяснить — это можно было только прочувствовать и принять, и потому их связь была еще крепче, страсти — жарче, а ночи — длиннее. И потому ей так не хватало его сейчас — когда ей плохо, и она ощущала пустоту на той стороне кровати, где он обычно сворачивался калачиком, запутывал ногами одеяло и прижимал к груди подушку.

Алиса затушила сигарету, поменяла свою подушку на его и заснула, вдыхая запах его шампуня и духов.

Алиса уже второй час смотрела в экран компьютера, но никак не могла сосредоточиться: абзац, из которого следовало, что «Оксана Акиньшина — самая загадочная актриса будущего поколения супер-звезд русского кино, которой грозит слава непредсказуемой Элизабет Тейлор», казалось, был написан на китайском.

Весь прикол в том, что она, Алиса, ненавидит свою работу. ОК, она ведьма — пусть и выжатая как лимон ведьма с головной болью, и она может внушить всему совету директоров, а также всем сотрудникам — вместе и по отдельности — что с завтрашнего дня они должны публиковать резкие, революционные тексты, фотографии обнаженных мужчин, и вообще журнал должен стать этаким кентавром — внизу «Эсквайр», вверху «Плейгерл»… Но миллион подписчиков, три миллиона читателей — их всех не уговоришь… Раз уж девочки хотят из номера в номер видеть слюнявые тексты о том, как правильно организовать День святого Валентина и сколько способов самоубийства существует — на случай, если твой парень вспомнил об этом Валентине вечером пятнадцатого, то тут уж ничего не поделаешь. Но, черт побери, как же надоел этот искусственный мир, в котором существовали «двадцать вариантов, почему он не позвонил на следующий день» — и все фальшивые, высосанные из пальца… Девочки вместе с «Глянцем» открывали для себя мир иллюзий, мир, в котором ты видишь лишь то, что хочешь увидеть, в котором не существует реальных проблем — такой девичий Диснейленд со сказочными героями и героинями. Журнал продавал мечту, но всем хотелось верить, что это и есть настоящая жизнь.

Алиса закрыла файл и откинулась в кресле. Надо переползти на диван и поспать немного — иначе она уснет за рулем или в лифте.

Так всегда и бывает — только ты закрываешь глаза, звонит телефон.

Алиса сделала вид, что не слышит, но в ее телефоне была такая фишка — каждая новая трель звучит все громче, поэтому через минуту трубка орала так, что слышно было, наверное, даже у конкурентов в «Космо».

Алиса яростно вытряхнула сумку на диван, схватила телефон и рявкнула:

— Да!!!

— Можно Славу? — произнес мужской голос.

— Что?!!

— Извините, я ошибся.

— Марик, прости, я спала! — Алиса плюхнулась на диван и с трудом сдержала проклятия, конечно, она рухнула прямо в кучу косметики, записных книжек и на всякие там угловатые кошельки-ключницы, которые только что вывалила на сиденье.

— Прогуляла? — поинтересовался Марк.

— Неа… А-аа… — она зевнула. — Сплю на работе. Во всех смыслах.

— Чем вчера занималась?

— Как обычно. Бурная вечеринка с абсентом и наркотиками, сексуальные оргии, зажимы на сосках… — пробормотала Алиса.