– А тебе зачем всё это?

Влад опомнился:

– Да, ничего, не бери в голову! Да, кстати, как там наша Елена премудрая поживает? – поспешил он сменить тему.

– Какая Елена премудрая? А! Ты про Васю! – догадался Макарский.
– Да ничего, вроде! Я надеюсь, ты не собираешься заключать очередную сделку?

– Ага! – улыбнулся Истомин.
– Эта девочка будет моей! Владу Истомину ещё никто не отказывал!

– Да забудь ты её! Сдалась она тебе. Я вчера с такими девочками познакомился. Хочешь, вместе сегодня рванём?

Но Истомин был не из тех, кто привык сдаваться. Вот уже неделю в голове он вынашивал план боевых действий.

– Заключим пари?!
– предложил он Макарскому.

– ????

– Через месяц она будет в моей постели.

– Не получится!
– ехидно улыбался Макарский.

– Спорим?!
– протягивая ему руку для пожатия, спросил Влад.

– На что? – пожал Истомину руку тот.

– Проиграешь – отдашь «Мазерати».

Макарский изменился в лице…

– Ну, или Анджелину Джоли? Как тебе?

Второй вариант был ему больше по душе. Дубровину было не так жалко, тем более что она порядком надоела ему, и Макарский уже подумывал отшить подружку. На том и договорились.

Макарский был уверен в полном поражении Истомина. А насчет «Мазерати» просто перестраховался.

– Твоя возьмёт - забирай любого коня.

– И серебристую новенькую «Ламборджини», что тебе на днях пригнали из штатов? – загорелись глаза у Макарского.

– А у тебя губа - не дура, я смотрю. Далеко пойдешь. Ну, «Ламборджини» – так «Ламборджини»!

Пожав друг другу руки, оба друга улыбались, почувствовав неимоверное наслаждение от игры – игры с судьбами людей, что им казалось вполне нормальным и очень даже увлекательным.

Глава третья «Новые чувства»

Неделя пролетела как один день. Днём я посещала лекции, вечером раздавала листовки и мыла посуду в ресторане. В общем, жизнь моя шла своим чередом. Я, кажется, уже стала забывать того, кто мучил меня все эти семь дней.

Как на горизонте появился другой мучитель.

Была лекция по древнерусской литературе. Аделина Игнатьевна, по возрасту главная конкурентка своему предмету, вошла в образ и вот уже битый час пела нам исторические песни начиная со «Взятия Казани» и дойдя до «Емельян ты наш, родной батюшка!»

Видимо, среди нас было мало почитателей её бесспорного таланта, так как аудитория в этот момент напоминала, скорее, Казань после её взятия. Кто лежал на парте, кто спал, откинувшись на спинку стула, кто – на плече соседа. Наверное, только я, Генка и Света, наконец, обрадовались появлению Емельяна, поняв, что действие подходит к логическому завершению.

Вдруг в дверь постучали, прервав Аделину Игнатьевну на самом интересном месте, вызвав, естественно, её негодование. И даже не дав ей сказать «войдите», скромный служащий из доставки цветов открыл дверь и со словами: «Кто здесь Василиса Крылова?» уже направлялся по длинному проходу аудитории.

– Это я! – удивлённо ответила я, сначала и не поняв, что нужно от меня этому незнакомому парню в джинсовке, рваных джинсах и смешным кепариком на голове, держащему в руках огромный букет из роз.

Он подскочил ко мне и, сунув мне букет, сказал:

– Распишитесь в получении.

И, обрадовавшись, что отделался, наконец, от столь тяжёлой ноши, выбежал из аудитории.

Я стояла как вкопанная с этим букетом под вопросительные взгляды моих одногруппников и укоризненный взор Аделины Игнатьевны, не зная, как повести себя в следующую минуту.

– O tempora! O mores! Крылова, от вас я никак не ожидала! – покачала головой Аделина Игнатьевна.

– Да кто ж от неё ожидал? – качаясь на стуле, по своему обыкновению, прокомментировал Стрельцов.

В каждом уважающем себя коллективе есть такие комментаторы. Ни одно слово учителя или действие студента, если они не связаны с предметом обучения, не остаются без внимания. Ведь если не уточнить информацию, то, конечно же, кто-нибудь обязательно не поймёт - думают они, чьей миссией является донести до широких масс всё без искажения смысла.

В нашем милом коллективе таким «народным вещателем» был Михаил Стрельцов или просто Миха. До внешности Брэда Питта ему, конечно, было далеко, да и с финансовой точки зрения он, явно, не дотягивал. Поэтому, наверное, и недолюбливал вышеупомянутого. Но среди всех остальных он был «своим». Особенно среди прекрасной половины нашего коллектива. Ещё бы, у его папочки была целая клиника пластической хирургии. Да и не из дешёвых. Поэтому девчонки его уважали и с ним дружили, за спиной, правда, называя его «сапожник без сапог», намекая на то, что ему самому не мешало бы кое-что подправить.