Разумеется, и его смысловая (идейная) нагрузка строится с учетом специфики жанра и формы. От трехминутной интермедии нельзя ждать особенно широкого охвата действительности или философской глубины, но она непременно должна коснуться с сатирической точки зрения какого-нибудь явления современности или каких-то исконных человеческих свойств.

Трудно перечислить, хотя бы приблизительно, возможности сюжетных решений для клоунской интермедии: здесь годится столь многое, и столь разнообразны

1ST

на практике эти короткие выступления клоунов, что мы только отметим это богатство, а приводить список сюжетов было бы бессмысленно. Но несколько примеров назвать надо.

Вот Карандаш бьется об заклад со шпрехшталмейсте- ром: он, Карандаш, может угадывать, даже повернувшись спиной к «шпреху», какие предметы тот будет брать в руки. И точно: клоун называет безошибочно тарелки, бутылки, чашки, которые за его спиной показывает зрителям инспектор манежа. Признав себя побежденным, он спрашивает клоуна, как достигается такое ясновидение. И тогда Карандаш кивает наверх: прямо лицом к клоуну в одном из гнезд для электроосветителей, рядом с прожектором, сидит униформист; он видит, какой именно предмет держит в руках шталмейстер, и показывает его клоуну. Карандашу остается лишь назвать вслух данную вещь. Коротко, выразительно и очень смешно.

Борис Вяткин узнает, что среди зрителей присутствует любимая девушка партнера. Но как ее найти? Клоун предлагает поручить это дело своей собачке. Манюия бегает по барьеру и, найдя молодую особу в первом ряду, прыгает к ней на колени. Партнер радостно восклицает: «Вот она!» А Вяткин падает в обморок, ибо эта особа - его собственная жена, о чем он успевает крикнуть перед тем, как рухнуть на манеж. Сатирическое зерно здесь ясно. Но решение и неожиданное и забавное.

Константин Берман показывает отличную интермедию, бросая бумеранг, который не только возвращается к нему, но и делится на два снаряда во время полета. Это очень занимательно и доставляет радость зрителям, ибо искусство метать бумеранг не так уж часто встречается.

Как мы видим даже из этих примеров, разнообразие интермедий очень большое.

Клоунское антре и трюк-сюжет. К серьезным завоеваниям советского цирка принадлежит систематическое привлечение к работе над клоунским репертуаром профессиональных литераторов. Известное отставание и в тематике и в творческой разработке клоунад, существующее сегодня, не может зачеркнуть того факта, что, может быть, впервые за все время существования циркового искусства разработка репертуара для клоунов при-

158

няла характер вполне ответственный как творчески, так и идейно.

Сегодня мы можем говорить о такой работе уже не как о чем-то, что представляется нам мечтой, но как о повседневном явлении творческой жизни советского цирка.

Основным достижением мы склонны считать тематику современных клоунад, она освоена нашими авторами не сразу и еще не полностью, но достаточно широко. Если поглядеть клоунады, составляющие сегодня активный репертуар артистов в системе Союзгосцирка, то прежде всего нам бросится в глаза сравнительно разносторонняя и очень современная тематика.

Дореволюционная клоунада знала иногда острые политические репризы, намеки на злобу дня, трюки, связанные с событиями тех дней. Но даже Анатолий и Владимир Дуровы, даже Лазаренко-старший до революции никогда не выступали' с номерами, полностью посвященными современной теме.

А наши клоунады теперь часто обращаются к проблемам, которые прежде считались достоянием только других видов искусства, литературы или периодической печати. Например: качество продукции; начетничество в идеологии; взяточничество; очковтирательство; обывательские настроения; мнимая научность иных диссертаций- все эти явления, казалось бы, столь далекие от циркового искусства и от специфики клоунады, составляют сюжеты современных антре.

Нам это кажется значительным достижением потому, что мы - зрители старшего поколения - еще помним аполитичные, а иногда и просто бессмысленные антре дореволюционного цирка. Те, кому довелось прочитать записи дореволюционных клоунад самых различных исполнителей, сделанные клоуном Д. С. Альперовым, знают, что, в сущности, каждый клоун прошлого на свой собственный риск и страх создавал себе номер по типу «винегрета». Сюда входили и акробатика, и дрессировка, и комические трюки, и словесные репризы, часто пошлые или даже непристойные,- словом, все, что могло задержать внимание зрителей хотя бы на минуту и притом было бы в возможностях исполнителя.

Разумеется, нельзя возражать против многообразия приемов. Было бы нелепым с нашей стороны отрицать важный принцип циркового искусства: наиболее полное

159

использование способностей данной артистической индивидуальности. Но авторы, пишущие для цирка, стремятся к тематическому и сюжетному единству клоунады, и это единство не убивает ее, а помогает исполнителю, ибо оно не ограничивает в выборе средств и приемов.

Значит ли все сказанное, что мы можем быть довольными тематикой и сюжетными построениями тех антре, какие сегодня составляют репертуар наших цирков? Конечно, нет. Авторы подчас недостаточно смело вторгаются в действительность, чтобы найти в самой жизни интересные темы для своих клоунад. Помимо того, не все литераторы, сотрудничающие с цирком, умеют излагать найденные ими темы специфическим языком клоунады.