— А теперь?.. — спросила Лин.

Роули усмехнулся.

— А теперь миссис Гордон едет в Лондон и выбрасывает пару тысяч фунтов на норковую шубку.

— Но это… это грешно!

— О нет. — Он помолчал и сказал:

— Мне бы хотелось купить норковую шубку тебе, Лин…

— Что представляет собой Розалин, Роули? — Лин хотелось знать мнение сверстника.

— Ты увидишь ее сегодня. На вечеринке у дяди Лайонела и тети Кэтти.

— Да, знаю. Но мне интересно именно твое мнение. Мама говорит, что она полоумная.

Роули задумался.

— Ну, я бы тоже не сказал, что интеллект — ее сила. Но думаю, что она только кажется полоумной — из-за того, что слишком следит за собой.

— В чем же?

— О, во всем. Главным образом, следит за своим выговором — у нее, знаешь, сильный ирландский акцент. И еще — при выборе вилки. И при возникающих в разговоре литературных ассоциациях.

— Так она в самом деле совсем… необразованна?

Роули усмехнулся.

— Да, она не леди, если ты это имеешь в виду. У нее прелестные глаза и прекрасный цвет лица — я полагаю, на это и попался старый Гордон. Да к тому же у нее трогательно наивный вид. Не думаю, что это притворство, хотя, конечно, трудно сказать. Она всегда какая-то потерянная и предоставляет Дэвиду собой руководить.

— Дэвиду?

— Это ее братец. Могу поклясться, что зато уж он-то далеко не наивен…

— И Роули добавил:

— Он не слишком жалует нас.

— А с чего бы ему нас любить? — резко спросила Лин и добавила, поймав удивленный взгляд Роули:

— Я имею в виду, что и ты не любишь его.

— Разумеется, не люблю. Да и тебе он не понравится. Он не нашего круга.

— Ты не знаешь, Роули, кто мне нравится и кто не нравится. Я немало повидала за последние три года. Думаю, что мой кругозор расширился.

— Ты больше видела, чем я, это правда.

Он сказал это спокойно, но Лин внимательно взглянула на него. Что-то скрывалось за этим ровным тоном.

Он ответил ей твердым взглядом, лицо его не выражало никакого волнения.

Лин вспомнила, что всегда было нелегко узнать, о чем думает Роули.

Все в этом мире стало шиворот-навыворот, думала Лин. Раньше мужчина шел на войну, а женщина оставалась дома. А теперь получилось наоборот.

Из двух молодых людей, Роули и Джонни, один должен был остаться на ферме. Они бросили жребий — Джонни Вэвасаур пошел в армию. Он погиб почти сразу, в Норвегии. За всю войну Роули не уезжал от дому дальше, чем за две мили.

А она, Лин, побывала в Египте, в Северной Африке, на Сицилии. Не раз ей пришлось бывать под огнем.

И вот теперь они встретились — Лин, вернувшаяся с войны, и Роули, остававшийся дома.

Она вдруг подумала: быть может, это ему неприятно.

Нервно кашлянув, сказала:

— Иногда кажется, что все идет как-то кувырком. Верно?

— Не знаю…

Роули без всякой мысли смотрел на расстилавшееся впереди поле.

— Зависит от обстоятельств.

— Роули… — Она заколебалась. — Тебя не огорчило… Я хочу сказать… Джонни…

Его холодный взгляд заставил ее остановиться.

Оставь Джонни в покое! Война окончена — мне посчастливилось.

— Ты хочешь сказать: посчастливилось, что… — она в сомнении остановилась, — что тебе не пришлось… идти?

— Ужасное везение, не правда ли?

Она не знала, как понять эти слова. В его голосе звучало сдерживаемое волнение. Он прибавил с улыбкой:

— Но, конечно, девушкам из армии будет трудно привыкнуть снова к дому.

Она с заметным раздражением сказала:

— Не говори глупостей, Роули. Не надо.

Но с чего бы ей раздражаться? Не с чего, если только его слова не задели ее за живое.

— Ну ладно, — сказал Роули. — Я думаю, нам лучше поговорить о нашей свадьбе. Если только ты не передумала.

— Конечно, не передумала. С чего ты взял?

Он ответил неопределенно:

— Почем знать…

— Ты хочешь сказать… ты думаешь, что я… что я изменилась?

— Не особенно.

— Может, ты сам передумал? Скажи мне.

— О нет, я-то не передумал. Тут, на ферме, какие уж перемены… Никаких…

— Ну, тогда все в порядке, сказала Лин, чувствуя какую-то неудовлетворенность. Когда ты хочешь назначить свадьбу?

— В июне примерно.

— Согласна…

Они молчали. Все было решено. Но помимо воли Лин чувствовала страшную подавленность. Роули был Роули — такой же, как всегда. Любящий, спокойный, ненавидящий громкие слова.

Они любят друг друга. Они всегда любили друг друга и не говорили о своей любви — зачем говорить о ней сейчас?

Они поженятся в июне. Будут жить на ферме «Лонг Уиллоуз» (ей всегда нравилось это красивое название «Высокие ивы»), и она никогда больше не уедет. Не уедет — то есть в том смысле, какой приобрели для нее теперь эти слова. Волнение той минуты, когда поднимают трап, беготня команды…