Шрифт:
— Чаю, — повторила покорно.
Телефон зазвонил, когда она поставила перед Шануром кружку, полную чая, и маленькую сахарницу. Вздрогнув, женщина глядела то на телефон, то на Шанура.
— Могу я… подойти?
— Можешь, — сказал он, уставившись на хрупкую посудину.
Она подняла трубку.
— Алло?
Шанур опять потянулся за кружкой правой рукой и чуть опять не уронил.
— Да, я слушаю?
Перехватив тонкую ручку левой, понес к распухшим губам.
— Да?
Глотнул, чувствуя лишь вкус крови.
— Вот как? Нет. Нет.
Чай. Смешно. Наконец-то. Рука тряслась и чай плеснул на колено, Шанур торопливо поставил кружку на столик и похлопал ладонью по ошпаренной ноге. Очень горячий.
— Спасибо, я вам очень благодарна, — говорила хозяйка, не спуская с него глаз. Шанур опять принялся за чай. Женщина отключила телефон и опустилась в кресло напротив. Сцепила руки на коленях. Сказала перехваченным голосом:
— Предупредили, что в городе объявился особо опасный преступник. Демобилизованный.
Пауза. Шанур сделал глоток.
— Я сказала, — женщина вздохнула, — что… что никого не видела.
Шанур поднял тяжелые веки. Спросил с недоумением:
— Зачем? Пусть.
Женщина схватила пачку сигарет, нервно вытащила одну.
— Хотите? Нет? Я закурю?
Изо рта у нее шел белый дымок, от сигареты — синеватый.
— Зачем вы их… — женщина закашлялась. — Я имею в виду — зачем вы дрались с ними?
— Почему они били? — спросил он самого себя. — Я их не трогал. А потом… после плена я не могу… когда больно. Когда сильно больно. Я что, кого-то убил?
— А вы сами не знаете? — спросила женщина с ужасом.
Шанур повел плечом. Сказал, словно извиняясь:
— Не помню…
— Вас ищут, — через паузу повторила женщина. Сигарета дотлевала в ее руке. — Вам надо уходить.
Весь вечер его прогоняют… Опять идти. Куда?
— Иди, — сказал он, закрывая глаза. — Я хочу спать. Я посплю здесь.
Темный полет длился вечность и одно мгновение. Оборвался, когда Шанур открыл глаза. Женщина, неподвижно сидевшая в кресле, вытянула шею, пытаясь увидеть что-то в окне между занавесок. Шанур просто посмотрел на нее, но она испугалась:
— Я не вызывала их, честное слово! Поверьте, я…
Шанур тяжело поднялся. Фары и мигалки машин, множество быстро перемещающихся людей…
— Шанур! — сказал громкоговоритель. — Шанур! Мы знаем, что вы здесь! Просим сохранять спокойствие. Отпустите женщину. Потом поднимите руки и медленно выходите. Мы хотим избежать кровопролития. Военный юрист будет здесь с минуту на минуту, вам гарантируется безопасность и…
— Оружие в доме есть? — рассеянно спросил Шанур.
— Нет.
Но глаза ее метнулись. Шанур крепко взял женщину за локоть и она показала ему, где сейф и патроны. Странно, она могла пристрелять его пару десятков раз. Непривычная… Он деловито проверял винтовку, когда белые пальцы легли на его руку. Шанур с недоумением вскинул глаза.
— Не надо! — умоляюще сказала женщина. — Я скажу им, что вы ничего мне не сделали. Если на вас напали первыми…
— Иди давай, — сказал Шанур, не слушая. Потащил женщину к дверям — она упиралась, цеплялась за все по пути. Она думала, он будет прикрываться ею.
— Иди, — повторил он. — Выходи медленно и сразу подай голос, а то они с перепугу еще в тебя пальнут.
Он вытолкнул ее за дверь — высокий женский голос, невнятные возгласы, топот…
Дождь усилился.
Он выключил свет и встал у окна, не зрением, но привычным чутьем угадывая движение за стеной дождя. Сегодня умрут многие. Здесь у них нет специалистов — тех, кто воевал с ним бок о бок.
Он ни испытывал ни гнева, ни горечи. Он был один, а их — много. Целый город. Целая страна. Кому было не стыдно. Не больно. Кому даже не было страшно.
…Он привычно целился. Привычно нажимал курок. И говорил себе слова, которые так никто и не сказал ему за этот бесконечный дождливый вечер: «С возвращением тебя, Шанур. С возвращением».
Пёс
Прислонившись лбом к бронестеклу, Лайма исподлобья разглядывала мутно-серый мир за окном. Город встречал ее совсем непразднично. Хотя дождь она всегда любила. Дождь, дробь и шелест капель, отскакивающих от упругих зеленых листьев…
— Эхм… — сказали за ее спиной.
Капрал серьезно рассматривал ее и ковырял мизинцем в ухе. У него были круглые серые глаза, тяжелый подбородок, нос профессионального боксера и короткие вьющиеся волосы.
— Это вы собачий спец?
Если слова переставить, получится ругательство — на людской манер.
— Я.
— Идите за мной.
Еле поспевая за мерно шагавшим капралом, Лайма гадала, как такой гигант помещается в стандартном военном вездеходе. Сама она неизменно набивала синяки и шишки — любой транспорт от машины до звездолета до сих пор казался ей слишком тесным. Капрал привычно скользнул в люк заляпанного грязью вездехода. Лайма, бросив мешок внутрь, залезла следом и (конечно же) в очередной раз стукнулась лбом. Потирая стремительно назревавшую шишку, она еще оглядывала горы мешков и контейнеров, когда водитель безо всякого предупреждения рванул с места. Лайма рухнула спиной на ящики, долго барахталась, прежде чем сумела сесть и кое-как закрепиться.