Но не внешность карлика пугала Дэниеля Стоуна.

Его пугали глаза Гурка.

Большие и темные, как у животного, эти глаза не имели зрачков и радужных оболочек, и в них угадывалась такая осведомленность и такая глубокая мудрость, что это вызывало у Стоуна просто сверхъестественный страх. Иногда у него появлялось чувство, будто эти глаза могут заглянуть ему прямо в душу, и от них не укроется никакая тайна. От них невозможно ничего утаить. И хотя уже три месяца карлик был пленником, полностью находился во власти Стоуна и ни одной секунды не оставался без охраны, губернатору временами казалось, что это именно карлик играет с ним, а не наоборот.

– Кто ты, Гурк?

Стоун сообразил, что произнес эту мысль вслух, только когда гном ответил.

– Я думаю, сейчас не самый подходящий момент, чтобы говорить обо мне, – ответил карлик своим неприятным, высоким фальцетом. – Поговорим лучше о тебе. Похоже, ты попал в затруднительное положение. – Он поднял руку и провел указательным пальцем по верхней губе. – Ты в дерьме вот до сих пор.

– Ты полагаешь? – Стоун мрачно посмотрел на пленника, затем встал, подошел к окну своей роскошной квартиры на верхнем этаже небоскреба и посмотрел вниз на башни Манхэттена, которые простирались под ним, как причудливый, неземной ландшафт из хромированной стали, стекла и бетона. Не менее двух-трех минут он стоял у окна, уставившись в пустоту, потом резко повернулся и направился к маленькому столику рядом с дверью, чтобы смешать себе коктейль.

– Сделай и мне тоже, – потребовал Гурк. Стоун удивленно посмотрел на него.

– Я и не знал, что ты употребляешь алкоголь.

– Ты много чего еще не знаешь. – Гурк скорчил гримасу, сполз со стула и засеменил мелкими шажками к столику. Ухмыльнувшись, он взял из рук Стоуна стакан, который тот приготовил для себя, поднял и осушил одним глотком. После этого бросил стакан на пол, удовлетворенно провел тыльной стороной ладони по губам и громко рыгнул.

Стоун удивленно уставился на гнома.

– Я никак тебя не пойму, коротышка, – произнес он.

– Зато я тебя понимаю, дылда, – ответил Гурк тем же тоном. – Должен признаться, что еще недавно я тоже не понимал тебя, но теперь, кажется, знаю, что с тобой происходит.

– Да?

Гурк энергично закивал.

– Ты боишься, – сказал он. – Я не знаю, чего, но если когда-нибудь и видел человека, который трясется от страха, так это ты.

– Может быть, – уклончиво ответил Стоун. – Может, у меня есть для этого причина.

Он поднял стакан, который бросил Гурк, поставил его на стол и хотел взять другой, но передумал. Пожав плечами, губернатор снова вернулся к окну. Стоун слышал, как Гурк последовал за ним, и в оконном стекле увидел искаженное отражение фигуры карлика, однако не обернулся к нему.

– Вплоть до сегодняшнего утра я был твердо убежден, что ты хочешь заманить Черити и остальных в ловушку, – сказал Гурк, – но это не так, правда?

Стоун ничего на это не ответил.

– Я думаю, – продолжал Гурк, – данные, которые ты им передал, подлинные. И они действительно могут обезвредить эту проклятую бомбу.

– Возможно, – ответил Стоун.

– Почему? – спросил Гурк. Стоун все же повернулся к нему и посмотрел на карлика сверху вниз.

– Что – «почему»?

Гурк сделал какой-то непонятный жест.

– Я имею в виду, почему ты делаешь это? Ты предал свой собственный народ. Ты стал пособником этих бестий, и они по-королевски наградили тебя. И сейчас ты все ставишь на карту. Почему?

– И это спрашиваешь именно ты? – вопросом на вопрос ответил Стоун. – Я знаю историю твоего народа, Гурк. Я знаю, что произошло с твоей родной планетой. Я не хочу, чтобы то же самое случилось здесь.

Гурк скорчил гримасу, значение которой Стоун не мог понять.

– О, так ты рискуешь жизнью, чтобы спасти свою планету? – Гурк злобно рассмеялся. – Прости, наместник Стоун, но мне трудно в это поверить.

– Но это правда! – сказал Стоун. – Я знаю, что ты меня презираешь. Я знаю, что остальные меня ненавидят: И, возможно, не без оснований. Вы считаете, что я вас предал… продал вас пришельцам.

– А разве не так?

– Я не хочу сейчас спорить об этом, – отрезал губернатор. – Но даже если бы это и было так, ведь существует разница между порабощением народа и его полным уничтожением.

Гурк склонил голову набок.

– Что же случилось, Стоун? – спросил он. – Ты же узнал об этой бомбе не вчера. И ты знаешь стратегию моронов: что они не могут завоевать – они уничтожают.

– Этот мир погибнет, маленький человек, если мы не остановим их, – серьезно промолвил Стоун. – Ты прав: кое-что случилось. Мороны потеряют эту планету – так или этак. И ты знаешь, что случится потом.

Лицо Гурка помрачнело.

О да, он хорошо знал, что потом произойдет. Ему довелось увидеть это собственными глазами. Это случилось очень давно, и временами он думал, что изгнал из своей памяти воспоминания об этом, но на самом деле таким образом он просто пытался обмануть самого себя.