Главный технический секрет этого богатейшего приема в том едином ритме, которым объединяются личные и исторические факты. Например, если кончить главу так: «…вернувшись в отель, я быстро разделся и лег спать. В эту ночь Гитлер двинул свои танки на Австрию…», несомненно, создается сильное впечатление от двух, пусть различных, но равно знаменательных фактов: вы легли спать, а Гитлер двинул танки.

Ведь пока вы не легли спать, танки все-таки стояли на месте… Правда, автор нигде этого не утверждает, но чуткий читатель улавливает, что тут все неспроста и участие автора в мировых событиях гораздо значительнее, чем он сам об этом пишет. И теперь уже читателю придется следить, как в дальнейшем будут раскручиваться обе эти пружины мировой истории - и вы и танки Гитлера.

Умелое применение исторического фона отодвигает на второй план вопрос личных знакомств автора мемуаров.

Если на протяжении одного абзаца, в то время как Макензен прорывает русский фронт, вы рвете свои отношения с Люсей, а султан Магомет - с Антантой, то не так уж важно для читателя знать, в каких отношениях была Люся с Магометом. Важно другое: историю делают гиганты, и надо быть среди них. Хороший тон этого требует.

Моральный облик мемуариста

Хотя все, что узнают читатели об авторе мемуаров, они узнают с его же слов и, следовательно, каждый автор, казалось бы, должен сообщать о себе только хорошее, дело это обстоит сложнее, чем кажется.

Доверие читателя к автору иногда расценивается еще дороже, чем безупречный образ автора. Ради завоевания этого доверия многие солидные мемуаристы признавались читателям в вещах позорных и даже преступных, совершенных обычно в раннем детстве.

Тут и мелкие кражи самого некрасивого характера - мать велела отнести нищему медную монетку, а мемуарист ее присвоил, и патологическая жадность - съел и свою конфетку, и конфетку младшей сестры - и зависть, и другие пороки.

Этот рискованный прием целиком рассчитан на простое рассуждение читателя: ну, уж если в такой вещи признался, - значит, правду пишет. Посмотрим, что дальше будет! А дальше медленно, но верно разворачивается во всю свою ширь огромная личность автора - труженика и общественника, личность, украшающая свою эпоху. Заметим, кстати, что нам не удалось найти во всей мемуарной литературе ни одного случая, когда автор, с такой смелостью признавшись в своем маленьком преступлении в раннем детстве, распространил бы этот прием и на зрелые годы.

По-видимому, раннее осознание своей детской ошибки начисто оградило людей, пишущих мемуары, от всего греховного и запретного в дальнейшей их жизни.

Не менее значительным для определения морального облика автора являются и его высказывания об окружавших его людях. Мы должны со всей решительностью предостеречь начинающих мемуаристов от соблазнительной возможности сводить в своих воспоминаниях личные счеты, особенно с лицами, которым не удалось дожить до радостного дня выхода в свет данных мемуаров.

Особенно внимательны к этому правилу должны быть деятели искусств, науки, политики - областей, в которых часто возникает полемика, несогласие с критикой, спорные взгляды и пр.

Проявляя великодушие к своим былым противникам, автор мемуаров располагает на крайний случай двумя мощными орудиями для защиты своих убеждений, прав и позиций, а именно: предисловием и приложениями.

~Предисловие~ к вашим воспоминаниям должен писать человек авторитетный, способный в императивной форме указать читателю на то, как он должен принимать ваш труд.

И если авторитетный человек заявит, что перед нами труд крупнейшего, значительнейшего… (проставить) нашего времени, что его работы в области…. (проставить) ознаменовали собою начало новой эпохи в этой области, что подобно Ньютону (Микеланджело, Бетховену, Толстому, Станиславскому, Эйнштейну, Эйзенштейну и др.
– ненужных зачеркнуть), автор мемуаров дерзновенным проникновением и т. д. и т. п., то вы можете придерживаться самого скромного тона в мемуарах, дело уже сделано без вас.

Разумеется, автор предисловия может также по вашей просьбе мимоходом уничтожить всех тех, кто не рассмотрел вовремя ваших достижений. И пусть это делает он, нелицеприятный и безжалостный, а не вы.

~Приложения,~ помещаемые обычно в конце книги, дают вам возможность умело выбранными беспристрастными документами, ничего к ним не добавляя от себя, показать читателю, какой вы молодец и какие подлецы те, кто когда-либо с этим не был согласен.

Особенно охотно используются приложения некоторыми западными военными мемуаристами, которым удается набором географических карт, копий приказов, донесений и рапортов доказать, что победы они одержали благодаря своим дарованиям, а поражения понесли по вине окружавших их бездарностей.