Перед тем как подсунуть Тимошке клетку, я решил ее немного отремонтировать, начал стучать молотком, скрести напильником.

— Делать тебе нечего, что ли? — сказала Нелька: испугалась, что я снова открою свою птичью лечебницу,

Елена Станиславовна стала на мою сторону и сделала Нельке замечание:

— Надо уважать не только свои дела, Неля! Не только свои увлечения. Каждый делает то, что умеет: один играет на пианино, другой сочиняет стихи, а третий ремонтирует клетку… И все это для чего-нибудь нужно!

Елена Станиславовна часто любит подчеркивать, что люди, у которых нет никаких особенных способностей (например, я), тоже имеют право на уважение и тоже могут приносить не вред, а даже кое-какую пользу. И тут она снова все поставила на свои места: одному — то есть Нельке — быть пианисткой, а другому — то есть мне — возиться с молотком и напильником.

«Но на самом деле, — думал я, — от Нелькиной игры никому еще пользы не было, а моя клетка принесет Тимошке радость!»

Ты, Оля, скажешь, что все нехорошо и нескромно с моей стороны. Но я зачеркивать эти строки все равно не буду: как написал, так и написал! Потому что нельзя же думать, что если человек не умеет играть на пианино и писать стихи, так он уж совсем ни на что не годится.

Я решил, что мы с Тимошкой будем лечить птиц вместе у него дома.

Но теперь уж я знал, что «находку» на пустыре должен кто-нибудь стеречь. А то пока я сбегаю за Тимошкой, ее могут унести, как тот цветочный горшок. Но кто же будет стеречь?

И тут, Оля, мне пришлось немного нарушить твое предупреждение и рассказать про твою тайную просьбу Белке. У меня не было другого выхода, потому что нужна была Белкина помощь. Я думаю, Оля, ничего страшного в этом нет, потому что Белка была твоей лучшей подругой, и она поклялась мне, что никому ничего не скажет. А то ведь и правда Феликс, может быть, вовсе не хочет, чтобы все знали, как мы воспитываем его младшего брата.

Сперва Белка, конечно, стала возмущаться:

— Почему это Оля поручила такое дело тебе, а не мне лично?! Ведь воспитывать маленьких — это женское дело, а не мужское! И потом, тебя самого еще надо воспитывать и перевоспитывать! Почему она, такая справедливая, и вдруг так потрясающе несправедливо поступила?

Мне пришлось немного приврать, чтобы как-то успокоить Белку. Я сказал:

— Оля как раз и поручила тебе выполнить несколько самых ответственных дел, от которых на девяносто девять процентов зависит выполнение ее просьбы! Сегодня для начала ты должна посторожить клетку…

Белка вздрогнула:

— Клетку?!

— Птичью, птичью!… — успокоил я.

— А зачем это нужно?

— Пока не скажу. Но Оля очень тебя просила… Ты должна забраться в комнату одного недостроенного дома и тайно, не выдавая себя, последить оттуда за клеткой, которая будет стоять на окне. Пока я не приведу Тимошку.

Вот, оказывается, Оля, какое дело ты поручила Белке! А ты и сама об этом не знала, да? Прости, пожалуйста.

Коля

Коля пишет Оле

После школы мы с Белкой волокли мою клетку по улице, потом с трудом втиснулись в автобус: нести ее по улице было неудобно, она же очень большая. Все пассажиры ругали нас, потому что клетка мешала им входить и выходить на остановках.

Мы пробрались на тот же пустырь, к дому, который вырос еще на пол-этажа, но все равно казался мне в сумерках полуразрушенной старой крепостью.

Мы поставили клетку на то же самое место, откуда исчез мой цветочный горшок. Потом я подсадил Белку, и она влезла в комнату, в которой не было еще ни пола, ни дверей, ни оштукатуренных стен. А главное, не было света.

— Ты должна закалять волю для выполнения следующих Олиных поручений, — сказал я. — Поэтому не бойся! Спрячься в углу и наблюдай за клеткой. Никому не позволяй ее унести…

— А кто может ее унести? — перепуганным голосом спросила Белка.

— Эх, ты! А еще член «Отряда Справедливых»! Сиди тихо и следи. Скоро мы с Тимошкой придем… А ты все равно не подавай голоса!

Голос у Белки от страха вообще пропал, потому что она мне ничего не ответила.

Вскоре мы с Тимошкой появились на пустыре. Я снова держал его за руку, снова принюхивался, чтобы найти путь к неожиданной находке. А вблизи от недостроенного дома опять зажмурился и сказал:

— Не смотрю, но вижу! Как это загадочно: в доме еще никто не живет, а в окне уже стоит птичья клетка!

Тимошка подбежал поближе. И присел на корточки от восторга и удивления.

— Откуда она здесь?

— Чего не бывает на свете!… — ответил я. Чтобы Белка знала, что это мы стаскиваем клетку вниз, я громко произнес:

— Вот мы с тобой, Тимошка, и нашли наконец неожиданную находку!

Но в темном углу комнаты все равно что-то зашуршало.

— Там кто-то прячется! — вскрикнул Тимошка. В эту минуту я должен был показать себя смельчаком. Поэтому я, не задумываясь, забрался на окно, спрыгнул в комнату и крикнул: