Не смогла выйти на «Улице Хромова», закружилась на «Метро «Преображенская площадь», распалась на сиденье со страшной улыбкой, с неуправляемой головой. Показала в окно средний палец с кольцом, настойчиво била, била им в стекло, била, поворачивалась, смотрела куда-то на кого-то и била, била, и ведь так молода. А когда трамвай встал посередине Преображенской площади, встала у дверей и звонила в звонок, и говорила: «Конечно, мы увидимся со всеми дебилами, с которыми мы выйдем». И пока трамвай стоял, а трамвай стоял, сказала: «Бля, вы заебали», — плюнула, пошагала: «Бля, вы заебали вообще», дошла до кабины водителя и обратно дошла.

А на рынке, на рынке: «Девушка, мне парочку вот этих язычков», «За морковкой заходим подешевле». Весь воздух состоит из сообщений, чем и дышать. Предложения, просьбы, вопросы, телефонные разговоры, радиопрограммы, телепередачи, волны, волны, сообщения.

яблоко

Прекрасен снег идущий, летящий. Прекрасен снег, лежащий на зелёных листьях. Прекрасен снег, лежащий на жёлтых листьях. Прекрасен снег на голых ветвях. Прекрасен снег на асфальте, на земле, в уголках лобовых стёкол. Прекрасно утро, жёлто-бело-зелёное и свежее, как яблоко.

перед снегом

Жизнь проявлялась. С деревьев падали остатки дождя, светили фонари и окна. На крыльце дома справа часто курил человек, но превратился в объявления — они поднимались от ветра и опускались. Слева ходила по детской площадке женщина в розовосиреневой куртке и неживой шерстяной шапке. Она отправлялась от скамейки и достигала урны или не достигала урны, возвращалась к скамейке, где стояли два наполненных пакета, и отправлялась снова. Рядом с урной за ограждением стоял высокий цветник в виде лебедя, я смотрел на него и на женщину. Она всё ходила и ходила, быстро, не останавливаясь, а между женщиной и подъездом мигал синий огонёк сигнализации в чёрной машине. Женщина ходила, огонёк мигал, объявления поднимались, огонёк мигал, женщина ходила. В доме, стоявшем в глубине, загорелось ещё одно окно. Я слушал падение капель и шаги женщины. Она пришла к скамейке, взяла пакеты, пошла вдоль дома справа и вошла в дальний подъезд. Остались объявления, деревья, кирпичи, капли. Между моментами синего света виднелось непрерывное тёмное время.

да

В вагоне тихо, темно. Многие полки опустели в Муроме, Арзамасе. На боковом сиденье сидят уже одетые мужчина и женщина, на них головные уборы. Звонит телефон, мужчина тихо отвечает: «Да. Да, да, да. Да. До Лопатина, да. Да, да». Поезд останавливается на станции «Бобыльская» и стоит одну минуту. Видны пустые пути, гравий между рельсами. От электрических проводов отражается электрический свет. В глубине темноты, за деревьями, горит окно.

таня

«Таня. Ты где находишься? Я тебе даже место успела занять! Поезд на Александров, только забыла совсем посмотреть, какой вагон. Поезд на Александров, первый на табло, посмотри, одиннадцать шестнадцать. Александров. Вагон не знаю какой. Александров, одиннадцать шестнадцать, посмотри на табло, он первый самый, на каком пути, прямо перед тобой. Александров, одиннадцать шестнадцать. Одиннадцатый путь, увидишь, там написано. Александров, одиннадцатый путь, видишь? Одиннадцать шестнадцать, вагон не знаю какой. Третий! Третий вагон! Таня, ты где? Ты ещё не прошла, что ли? Иди к турникетам, на Александров, одиннадцатый путь, одиннадцатый путь. Таня, ты меня удивляешь. Люди за границей дорогу находят, а ты боишься заблудиться на Ярославском вокзале. Спроси, где поезд на Александров. Одиннадцатый путь, одиннадцать шестнадцать. Просто спроси. Спроси у кого-нибудь, где на Александров. Закричи. Таня, ты же взрослая женщина. Есть на одиннадцать сорок три до Сергиева Посада. Купи билет до Яузы и иди к турникетам, там контролёры, и всё. И ты на платформе, там все поезда, Фрязино, Монино, Пушкино, Александров. Таня, как не поедешь? Я ради тебя собралась. Садись на одиннадцать сорок три. Он до Сергиева Посада идёт, и приезжай. Я тебя там буду ждать. Таня», — последние её слова перекрывает голос, объявляющий о начале путешествия, и она замолкает, загорелая, в майке, с прямой спиной, с красивыми глуповатыми глазами, выражением лица напоминающая птицу.

ильин день

Дым, какого и не было никогда, жарко, как в печи, а в торговом павильоне «Пресса» прохлада, работает кондиционер. Пожилой мужчина рассказывает продавщице о планах: «Сейчас пойду в магазин, пива себе куплю. Сегодня же — Ильин день. Белое в такую жару нельзя». «Нельзя!» — соглашается продавщица. «А пиво можно», — говорит пожилой мужчина. — «Но только одну бутылку». — «А как же! Только одну». Он уходит, и она обращается ко мне и к другой покупательнице, завязывая новый разговор, но пока не зная, с кем он завяжется: «Глухой, как пень! Ничего не слышит, что я ему говорю. Всё говорит, говорит. Глухой!» В павильон входит подросток. «Здрасьте!» — говорит он. «Привет, Серёж, — говорит продавщица. — Глухой, как пень!» — «Кто?» — «Да мужик один». — «Одинокий, наверное», — вступает покупательница. «Ну уж этого мы не спрашиваем, — отклоняется продавщица, — кто с кем живёт». Подросток берёт спортивную газету. «Спартак» вчера проиграл», — сообщает он. «Кому?! Этим?!» — говорит продавщица, положив руку на первополосную фотографию. «ЦСКА», — говорит подросток. Он рассказывает про чернокожего футболиста. «За сколько его купили-то?» — спрашивает продавщица. — «Ну, он в аренде был. Вернулся. Он уже играл». — «Негры — они быстро бегают. Бразилия, родина футбола».

дети в поликлинике

«Ах! Ах! Ах!» — говорит один мальчик, которого водит за поднятые руки мама. «Ух!» — говорит другой мальчик, которого мама тоже водит за поднятые руки. Они встречаются и долго молча смотрят друг на друга. А девочка, которая постарше мальчиков, делает несколько шагов назад, бежит к своей маме и мягко упирается в её бёдра. За окнами медленно опускается снег. Когда идёт такой снег, кажется, что время прерывно и в пробелах его течения мира не существует.

лактация

Вокруг полной луны неподвижен большой бело-радужный круг. Внизу тихо, а высоко над городом неслышно несутся ребристые облака. Они летят через круг, но круг в их движении остаётся неподвижным. Так интересно! А ещё интереснее вот что: отчего самцы млекопитающих не лактируют? Действительно, отчего?

мороз

У заднего входа в поликлинику собираются врачи, медсестры и обслуживающий персонал. Обычно, они курят, но сегодня морозно, и они не курят. Они ждут, когда отопрут дверь. У двери вытягивается, показывая всё своё красивое тело, кошка.