– Ка те те у эс те ха де, – просигналил учитель. Это означало: «Экипажу „Галактиона“. Вижу вас хорошо. Нет ли пыли по курсу?»

– Те те ку у зе це, – вразноголосицу ответил экипаж.

Они тоже видели хорошо, и пыли по курсу почти не было.

– Облачиться! – скомандовал учитель и уставился на свой хронометр.

Экипаж молча кинулся облачаться.

– Где мой носок?! – заорал Лин и увидел яхту. – Не воображай, что это остроумно, Полли… – проворчал он.

Облачение длилось 39 секунд с десятыми, последним облачился Лин.

– Свинство, Полли, – ворчал он. – Остроумец!..

Потом все сели кто куда, и учитель сказал:

– Литература, география, алгебра, труд. Так?

– И еще немножко физкультуры, – добавил Атос.

– Несомненно, – сказал учитель. – Это видно по твоему опухшему носу. Кстати, Поль до сих пор сгибает ноги. Саша, ты должен показать ему.

– Ладно, – сказал Лин с удовольствием. – Но он туповат, учитель.

Поль ответил немедленно:

– Лучше быть туповатым в колене, чем тупым, как полено!..

– Три с плюсом. – Учитель покачал головой. – Не слишком грамотно, но идея ясна. Годам к тридцати ты, может быть, и научишься острить, Поль, но и тогда не злоупотребляй этим.

– Постараюсь, – скромно сказал Поль.

Три с плюсом не так уж плохо, а Лин сидит красный и надутый. К вечеру он придумает ответ.

– Поговорим о литературе, – предложил учитель Тенин. – Капитан Комов, как поживает твое сочинение?

– Я написал про Горбовского, – сказал Капитан и полез в свой стол.

– Чудесная тема, мальчик! – сказал учитель. – Будет очень хорошо, если ты справился с ней.

– Ничего он с ней не справился, – заявил Атос. – Он считает, что в Горбовском главное – умение.

– А ты что считаешь?

– А я считаю, что в Горбовском главное – смелость, отвага.

– Полагаю, ты не прав, штурман, – сказал учитель. – Смелых людей очень много. Среди космолетчиков вообще нет трусливых. Трусы просто вымирают. Но десантников, особенно таких, как Горбовский, – единицы. Прошу мне верить, потому что я-то знаю, а ты пока нет. Но и ты узнаешь, штурман. А что написал ты?

– Я написал про доктора Мбогу, – сказал Атос.

– Откуда ты узнал о нем?

– Я дал ему книжку про летающих пиявок, – объяснил Поль.

– Отлично, мальчики! Все прочли эту книгу?

– Все, – сказал Лин.

– Кому она не понравилась?

– Всем понравилась, – сказал Поль с гордостью. – Я выкопал ее в библиотеке.

Он, конечно, забыл, что рекомендовал ему эту книгу учитель. Он всегда забывал такие мелочи, он очень любил «открывать» книги. И он любил, чтобы все об этом знали. Он любил гласность.

– Молодец, Поль! – сказал учитель. – И ты, конечно, тоже написал о докторе Мбоге?

– Я написал стихи!

– Ого, Поль! И тебе не страшно?

– А чего бояться? – сказал Поль небрежно. – Я читал их Атосу. Он ругал только по мелочам. Так… чуть-чуть.

Учитель с сомнением посмотрел на Атоса:

– Гм! Насколько я знаю штурмана Сидорова, он редко отвлекается на мелочи. Посмотрим, посмотрим… А ты, Саша?

Лин молча сунул учителю толстую тетрадь. На обложке растопырилась чудовищная клякса.

– Званцев, – объяснил он. – Океанолог.

– Это кто? – спросил Поль ревниво.

Лин посмотрел на него с ужасающим презрением и промолчал. Поль был сражен. Это было невыносимо. Более того: это было ужасно. Он представления не имел о Званцеве, океанологе.

– Ну славно, – сказал учитель и сложил тетради вместе. – Я прочту и подумаю. Поговорим об этом завтра…

Он сразу пожалел, что сказал это. Капитана так и перекосило при слове «завтра». Мальчику очень противно лгать и притворяться. Не надо мучить их, следует быть осторожнее в выражениях. Мучить их не за что, они же не задумали ничего плохого. Им даже ничего не грозит: их не пустят дальше Аньюдина. Но им придется вернуться, а вот это по-настоящему неприятно. Вся школа будет смеяться над ними. Ребятишки иногда бывают злы, особенно в таких вот случаях, когда их товарищи вообразят, что могут что-то, чего не могут все. Он подумал о великих насмешниках из 20-й и 72-й и о веселящихся мальках, которые прыгают с гиком вокруг плененного экипажа «Галактиона» и разят насмерть…

– Кстати, об алгебре, – сказал он. (Экипаж улыбнулся. Экипаж очень любил это «кстати». Оно казалось им восхитительно нелогичным.) – В мое время лекции по истории математики читал один очень забавный преподаватель. Он становился у доски, – учитель стал показывать, – и начинал: «Еще древние греки знали, что а плюс бэ квадрат равняется a квадрат плюс два а бэ плюс… – учитель заглянул в воображаемые записи, – плюс… э-э-э… бэ квадрат»…

Экипаж залился смехом. Матёрые космолетчики самозабвенно глядели на учителя и восторгались. Этот человек казался им великим и простым, как мир.