Какое скромное место занимает в истории человечества краткий период от рождения Иисуса Христа до наших дней!

Наша душа еще хранит воспоминания о многих этапах истории культуры и религии. Она еще ощущает, что тот или иной символ имеет двоякое значение. Поэтому она терпит орла рядом со змеей, рыбу — рядом с ягненком, быка — рядом с кораблем, дерево — рядом со скалой или столбом и жезлом. Человек ощущал, что за всей этой сложной символикой скрывается нечто главное, необходимое для избавления от страха перед смертью.

В пещере Ласко (Франция) среди многочисленных изображений животных археологи обнаружили один удивительный древний рисунок: перед столбом, на верхушке которого сидит птица, изображен смертельно раненный бык, а рядом — фигура падающего человека.

Отображает ли этот рисунок уже существовавшее в палеолите верование, связанное с культом небесного древа и быка? Свидетельствует ли оно о наличии сложного представления, будто человек, подобно быку, умирает возле дерева, а потом возрождается к новой жизни?

Этого мы не знаем, но известно, что кельтские друиды, найдя на священном дереве омелу, приводили к нему двух белых быков. Жрец в белом одеянии золотым серпом снимал омелу с дерева, а быков здесь же, под его сенью, убивали.

У современных африканцев, членов тайного союза Боссо-Сорок'oй, существует обычай, обязывающий вновь вступающего в союз привести с собой черного быка. Быка не убивают под деревом, но поднимают на пальму и уже там закалывают. Здесь полная аналогия с процессом, который происходит на небе, когда бык умирает у небесного древа. Именно тогда начинается новая жизнь или новый период жизни, у Боссо-Сорок'oй — соответственно со вступлением в союз.

В европейских сказках обычно вместо быка фигурирует змея, связанная с волшебным растением, которое приносит здоровье и жизнь (оно равнозначно дереву жизни). Это, очевидно, то же самое представление, в силу которого священное дерево находилось у египтян возле гробниц египетского Осириса, а в критских и греческих росписях склепов помещалось возле врат в новую жизнь, наступающую после смерти. Ибо подобно тому как луна приходит под сень дерева, чтобы умереть возле него, так и покойник должен достичь этого дерева и только тогда обрести новую жизнь. Очевидно, поэтому богатые египтяне клали умерших в саркофаги, сделанные из ствола священной сикоморы.

По этой же причине в египетских росписях встречается изображение гробницы Осириса, из тела которого вырастает дерево. «Гробница зеленеет» — сообщают иероглифы, начертанные возле росписи; а из легенд известно, что возле гроба господина мертвых, небесного быка, рос кедр.

Во Фригии, области, находящейся в Малой Азии, существовал обычай после строгого восьмидневного поста срубать в лесу пинию (сосну) и привозить в святилище богини-матери Кибелы. Дерево запеленывали, как умершего, в шерстяные ткани и украшали венком из фиалок и священными предметами. На этом столбе смерти укрепляли не табличку с надписью, а изображение юного бога Аттиса. Аттис сам не был священным деревом; им скорее была пиния, под которой умер Аттис, прекрасный возлюбленный богини Кибелы. В ночь гибели Аттиса тело его было положено на деревянные носилки. Символом Аттиса, как северного 'Oдина или Иисуса Христа, была лунная рыба, умирающая у небесного древа, когда само древо исчезает в лучах солнца, то есть уходит в потусторонний мир.

На третий день, который назывался днем крови, главный жрец проливал на алтарь несколько капель крови из своей руки. После этого начинались торжества, постепенно достигавшие полного неистовства. Под звуки флейт и рогов, под грохот барабанов жрецы Аттиса, кружившиеся в бешеном ритуальном танце, ножами или острыми черепками наносили себе раны и окропляли своей кровью алтарь или священное дерево. По-видимому, в этом кровавом ритуале сохранились отзвуки человеческих жертвоприношений и добровольных человеческих жертв в честь умершего бога-спасителя Аттиса и священного дерева, под которым он принял смерть. Все святилище было заполнено участниками мистерий — мистами, — во мраке оплакивавшими смерть божьего сына, пока в последнюю ночь в храме не возжигался яркий свет и главный жрец не возглашал: «Воспряньте, мисты, бог спасен, и мы обретем спасенье!». Следующий день был днем радости и ликования, а в заключение праздника устраивалось торжественное шествие, участники которого несли изображение воскресшего Аттиса.

Правда, в этих торжествах по сравнению с более древними есть одно важное изменение: они происходили с 22 по 24 марта, то есть не были уже приурочены к летнему или зимнему солнцестоянию, к тому времени, когда луна действительно умирает у небесного древа.

Между тем жители Шумера и Аккада оплакивали смерть пастуха Таммуза, божественного жениха и возлюбленного богини Инанны (богини-девы и богини-матери), и радовались его воскресению в месяц таммуз, приходившийся на время летнего солнцестояния, то есть подражали небесному образцу; празднества в честь Адониса, возлюбленного богини любви и красоты, оплакиваемого ею в течение трех дней, происходили еще в разгар лета; в это же время кончался старый и начинался новый год у египтян. Перенесение в культе Аттиса начала нового года на весну означало решающий отрыв земного культа от представления о явлениях, происходящих на небе. Но культ и ритуалы остались прежними. Потому-то современные исследователи и призванные им на помощь астрономы не смогли при всем желании понять, почему божественный сын богини-девы умирает на небесном древе. Ибо, утратив временн'yю связь с небесными явлениями, культы умирающих и воскресающих богов абстрагировались все больше, и теперь нам трудно узнать в небесном древе, возле которого умирает луна, столб, на котором умер Иисус Христос. Сейчас только языческие, неправильно толкуемые обычаи напоминают о важнейших периодах годичного перемещения солнца; а согласно этим обычаям луна умирает одиноко и незаметно у своей виселицы.

Раз умирающее и воскресающее божество самым тесным образом связано со священным деревом, стволом или столбом, то и умирающие на земле люди также должны быть причастны к дереву. В далекой Колхиде, где когда-то висело на дереве золотое руно ягненка, принято было подвешивать умерших с помощью веревок на деревья. «Растут рядами там многие деревья со склоненными ветвями и сучьями, на их вершинах вешают тела умерших. Отягчают еще и сегодня колхов тяжкие прегрешения в сожжении людей в пламени. Запрещено их погребать в земле и воздвигать им памятники. Но, завернув в бычьи и коровьи шкуры, следует вешать их вдалеке от города на деревья» [204] , — писал Аполлоний Родосский.