Витька сидел красный от смущения, особенно когда Станислав повел речь о землепроходцах и пиратах.

– У… условия? – спросил он дрожащим от волнения голосом; предложение было столь же заманчивым, сколь и неожиданным, не мудрено растеряться.

– Условия? Никаких условий, – жестко ответил Станислав. – Я не контора по найму рабсилы и не солидная, со счетом в банке, организация. Оклада, естественно, у тебя не будет. Но прокормить я тебя как-нибудь прокормлю. И дорога за мой счет. Это тебя устраивает?

– Вы еще спрашиваете!

– Я, правда, не знаю, найдется ли на той бригантине свободное место, но где живут десять, там всегда приткнется одиннадцатый. Значит, решено?

Таким образом, Витька благодаря невнушительному росту и еще каким-то для него не совсем ясным качествам стал спутником Станислава, пареньком «для масштаба».

И вдруг этот остров.., Кто мог предположить, что так нелепо они здесь застрянут? Квартирка Станислава, горластая радиола «Блаупункт», Сибелиус и Армстронг – «Сумчатый рот», красное вино, бутерброды с икрой… где это все, где? Так приятно было сиживать на медвежьей шкуре, брошенной поверх тахты у Станислава! А тут ни кустика, ни деревца. Совершенно голо. Обглоданные прибоем валуны. Проклятое богом место. Смешно подумать – тоже материя! Смешно подумать, но, если присмотреться, материя не без переливов, не до конца обесцвеченная. Конечно, чтобы различить здесь какие-то оттенки бытия, нужно иметь заинтересованное зрение. Наверное, такое, как у Станислава

Сегодня опять он сидит на берегу, и Витька рядом… Ведь нерпы – они и впрямь такие чудные. Говорят, они реагируют на музыку, с удовольствием слушают патефон. Брамса бы им, как сказал шеф, то есть Юрий Викентьевич. Подумать, какие меломаны…

Витька для пробы посвистел «Тореадора», но очередная нерпа равнодушно уплыла: либо у нее было неважно со слухом, либо сам Витька где-то сфальшивил. А возможно, они предпочитали и' солидную оркестровку мелодии.

Собственно, Витьке можно было жить без забот: он ни по ком не скучал, разве только немножко по матери. Он никому нё обязан был помогать денежно, потому что пока не получал никакой зарплаты. Конечно, тут пустынно. Конечно, влияют на самочувствие сплошные туманы и дожди. Конечно, туговато с едой… Зато потом будет что вспомнить, будет чем похвастать перед приятелями, перед Верой…

Перед Верой?.. Оказывается, он еще помнит ее. И оказывается, чуть-чуть скучает. А кто такая ему Вера? Так, просто знакомая девушка. Правда, она ему очень нравится. Особенно в выходном платье с короткими рукавами и когда ожерелье из янтаря на шее. Вера годом старше его, после окончания школы она поступила работать на швейную фабрику и заочно учится в текстильном техникуме. Вера коренастая, волосы у нее когда-то были отпущены длинно и с одной стороны падали на щеку, так что всегда она смотрела исподлобья и сбоку с выражением диковатым.

Однажды, это еще в школе, они поехали в колхоз на уборку капусты. Витьке дали в напарницы Веру, будто кто-то догадался, что именно к ней он неравнодушен. Только он не мог с ней разговаривать – и капуста отвлекала внимание, и вообще не так просто было решиться.

Лишь когда устроились обедать на куче сухих бодылок, Вера храбро спросила:

– Ну что там у тебя?

– Диетическая колбаса, огурцы малосольные…

– А у меня пирожки с морковкой.

– Годятся. – Он хотел развязно добавить: «Мы едали штучки и похуже», но вовремя прикусил язык.

– Объединимся? – уже не так храбро предложила Вера.

– В смысле еды? Ну конечно. Какой может быть разговор! – возликовал Витька. – Держи бутерброд.

Потом они стали ходить вместе в кино, на каток, ездили за город.

У Веры была гибкая походка, она смешно повиливала задом, когда шла, и в талии колыхались складки просторного свитера. Ему нравилось смотреть издали, как она ходит, он любил этот ее свитер и еще волосы, вороньим крылом затеняющие диковатые глаза.

Но потом Вера поступила работать, а вечерами пропадала в техникуме, и они почти перестали встречаться. Она сразу, за каких-нибудь несколько месяцев, неузнаваемо изменилась, повзрослела. Волосы подстригла коротко, делала укладку. Ожерелье больше не носила. Витька не знал, о чем с ней толковать. У нее появились какие-то заботы. У Витьки тоже были заботы, но не в том дело. Что-то в их судьбах не совпадало, не притиралось, как сказал бы Витькин отец – слесарь автозавода имени Лихачева.

Странно, что он так отчетливо помнит Веру, ведь были же потом…

Юрий Викентьевич крикнул от палаток некстати:

– Ну-ка, друзья, запасемся водой для чая!

Способов добычи воды на этом безводном острове было

два: первый заключался в том, чтобы, вскарабкавшись по кручам, найти в здешней микротундре достаточно влажное углубление. В сыроватом перегное нужно было прободать каблуком ямку, и в ней как бы через силу проступала вода.

Но такая добыча «не окупалась»: расходы превышали приход. Гораздо проще было пройти в тундру всем вместе с котелками, кастрюлями и ведром и сбивать с растительности дождевые капли, росу, в общем любую влагу, какая на стебельках могла удержаться. Нет, вода не грозила стать здесь проблемой, ведь дождей хватало с избытком.

Иногда Витька выбрасывал из своей кастрюли каких-то мошек, жучков, семя травы – он был брезглив. Он поражался, что на такой бесплодной суше обитает хотя бы и эта микроскопическая живность. Нет, нет, если присмотреться, остров вовсе не был однообразным и скучным.

В сущности, они знают только часть ограниченного не-пропусками берега, на котором расположились биваком, и вершину вулкана с полуобрушенным кратером – в нем довелось побывать еще в первый день высадки в соответствии с планом работ Юрия Викентьевича.