Киноискусство отличается от других, видов, искусства как по материалу (проекция киноленты на экран), по средствам отражения жизни общества (изображение на экране игры актеров, кукол или рисунков), так и по специфике художественного образа (выразительное изображение на экране жизни персонажей).

Художественный образ фильма сначала предстает перед нами как изображение жизни персонажей (а этими персонажами могут быть не только образы людей, но и животных, сказочных и фантастических существ). По- средством показа жизни персонажей кинофильм способен отразить самые разнообразные общественные отношения людей: политические, экономические, а также нравственные, правовые, религиозные, семейные, национальные и т. д.

В соответствии с тем, какие стороны действительности, жизни общества художественно изображены в фильме — по изобразительному содержанию или теме — все кинофильмы разделяются на жанры. В историческом жанре показаны события прошлого и жизнь выдающихся личностей.

Как и произведения других видов искусства, кинофильмы отражают жизнь общества с определенной «точки зрения». «Точка зрения» в киноискусстве проявляется в пространственном положении наблюдателя по отношению к происходящему в фильме (например, близко или далеко, выше или ниже и т. п.), в его перемещении в художественном пространстве и времени (он способен «видеть» происходящее в различном месте и времени), в его мыслях по отношению к происходящему (они выражаются в речи диктора, в «закадровом голосе» и т. д.). В соответствии с «точкой зрения» фильма киноискусство разделяется на различные роды (большие жанры): киноэпопею, кинодраму и кинолирику. Как и в литературе, киноэпос (кинороман, киноповесть, кинобаллада, киноновелла) наглядно показывает жизнь, судьбу одного или нескольких персонажей в их действиях, поступках, отношениях с другими людьми и т. п. В кинодраме основным является событие, в котором раскрывается духовный мир персонажей.

Киноэпос и кинодрама предполагают сюжет. Сюжет кинофильма — это показ этапов жизненного пути персонажа. В отличие от реальности в сюжете реалистического фильма ясно раскрыты причины возникновения тех или иных событий, показан процесс их развития. Кинофильм способен переносить действие из одного места и времени в другое, а поэтому как бы «сжимает» время. Изображаемое событие предстает в развитии, как возникающее, нарастающее в различных местах, но завершающееся в одном месте.

ПУТИ ЭСТЕТИКИ И ИСКУССТВА КОНЦА ХХ ВЕКА (Тема 16)

Наиболее употребляемым сегодня термином для характеристики эстетики, искусства, культуры в целом конца двадцатого века является «постмодернизм».

Постмодернистскую культуру нередко сравнивают с культурой поздней античности. Настроения "конца истории", когда все уже высказано до конца, исчезла почва для новых, оригинальных идей, кристаллизовались в эстетической сфере в самооправдание компилятивной "эстетики арьергарда". Вместе с тем подобное сравнение должно было бы скорее навести на мысли о тех новых эстетических парадигмах, которые подспудно возникают в недрах устоявшихся художественных моделей. В этом плане заслуживает внимания принадлежащая Д.Барту концепция постмодернизма как культуры нового художественного наполнения, а отнюдь не истощения.

Специфика постмодернистской эстетики во многом связана с неклассической трактовкой классических традиций. Дистанцируясь от классической эстетики, постмодернизм не вступает с ней в конфликт, но стремится вовлечь ее в свою орбиту на новой теоретической основе. Эстетикой постмодернизма выдвинут ряд принципиальных положений, позволяющих сделать вывод о ее существенном отличии от классической антично-винкельмановской западноевропейской эстетики. Это относится, прежде всего, к утверждению плюралистической эстетической парадигмы, ведущей к расшатыванию и внутренней трансформации категориальной системы и понятийного аппарата классической эстетики, растворению ориентиров уверенности.

Выходящая за рамки классического логоса постмодернистская эстетика принципиально антисистематична, адогматична, чужда жесткости и замкнутости концептуальных построений. Ее символы - лабиринт, ризома. Теория деконструкции отвергает классическую гносеологическую парадигму репрезентации полноты смысла, "метафизики присутствия" в искусстве, перенося внимание на проблему дисконтинуальности, отсутствия первосмысла, трансцендентального означаемого. Концепция несамотождественности текста, предполагающая его деструкцию и реконструкцию, разборку и сборку одновременно, намечает выход из лингвоцентризма в телесность, принимающую различные эстетические ракурсы - желания, либидозных пульсаций, соблазна, отвращения.

Подобный сдвиг привел к модификации основных эстетических категорий. Так, новый взгляд на прекрасное как сплав чувственного, концептуального и нравственного, обусловлен как его интеллектуализацией, вытекающей из концепций экологической и алгоритми-ческой красоты, ориентации на красоту ассонансов и асимметрии, дисгармоничную целостность второго порядка как эстетическую нормупостмодерна, так и неогедонистической доминантой, сопряженной с идеями тек-стового удовольствия, телесности, новой фигуративности в искусстве. Пристальный интерес к безобразному выливается в его постепенное "приручение" посредством эстетизации, ведущей к размыванию его отличительных признаков. Возвышенное замещается удивительным, трагическое-парадоксальным.

Центральное место занимает комическое в своей иронической ипостаси: иронизм становится смыслообразующим принципом мозаичного постмодернистского искусства. Другой особенностью постмодернистской эстетики является онтологическая трактовка искусства, отличающаяся от классической своей открытостью, нацеленностью на непознаваемое, неопределенное. Неклассическая онтология разрушает систему символических противоположностей, дистанцируется от бинарных оппозиций реальное -воображаемое, оригинальное - вторичное, старое - новое, естественное - искусственное, внешнее- внутреннее. Субъект как центр системы представлений и источник творчества рассеивается, его место занимают бессознательные языковые структуры, анонимные потоки либидо, машинность желающего производства. Утверждается экуменически-безличное понимание искусства как единого бесконечного текста, созданного совокупным творцом.