Он заставил себя трезво соображать и попытался выяснить, не лишился ли других амулетов. Он не видел своих рук, вывернутых за спину, более того – его связали так, что кисти не доставали до каменного столба…

После многочисленных попыток, мучительных для пленника, но незаметных для глонгов, ему удалось коснуться поверхности камня тыльной стороной ладони. Когда Сенор почувствовал, что перстень цепляется за шероховатости, в нем зародилась слабая надежда на спасение, хотя до сих пор ему ни разу не удалось воспользоваться амулетом Бродячего Монаха.

Закинув назад голову, он попытался примерно таким же образом определить, надет ли на нее Стеклянный Обруч, которого уже давно не замечал, словно тот стал частью его тела. Но металлическая пластина, торчавшая из хитина и защищавшая затылок от удара сзади, помешала ему выяснить это.

Сенор еще не представлял себе, сумеет ли освободиться при помощи перстня. Он посмотрел на глонгов, застывших по обе стороны от него. Мертвецы, возвращенные к жизни, оставались неподвижными, как жуткие изваяния; только в темных провалах глазниц по-прежнему еле слышно копошились черви…

Магические знаки, вычерченные на камнях, удерживали придворного Башни внутри невидимого круга. Он вспоминал, как исчезал Сдалерн Тринадцатый, переходя из одного мира в другой. У Монаха это получалось быстро и внешне очень просто. А герцогу даже не понадобится преодолевать Завесу Мрака. Если, конечно, Сдалерн говорил правду…

Потом Сенор заметил красноватые отсветы, падавшие на стены через равные промежутки времени. Вначале они были очень слабыми, и он принял их за пятна, возникающие перед глазами от слишком долгого и пристального всматривания в темноту. На самом же деле это светился камень в перстне Сдалерна.

Перстень находился за спиной у Сенора, и каждая пурпурная вспышка выхватывала из темноты влажные стены склепа. При этом фигура придворного Башни отбрасывала гигантскую тень. Глонги никак не реагировали на вспышки, и Сенор лишний раз убедился в том, что они не способны действовать самостоятельно, а направляет их внешняя сила.

Чередование кровавого света и тьмы постепенно привело его сознание в исступленное состояние, близкое к панике. Вначале рассудок герцога отчаянно цеплялся за привычное восприятие мира, казавшееся единственно верным, и за привычные образы, но равномерно вспыхивавший свет загнал их в область зыбких кошмаров, а потом вытеснил совсем, и разум Незавершенного стал безмолвным и абсолютно спокойным, как гладкая поверхность воды, способная отразить, не всколыхнувшись, даже самое дикое видение…

Сенор оказался в состоянии транса, некоей промежуточной реальности, где действительность, представлявшаяся незыблемой, была размыта и вокруг не осталось ничего, кроме багровых вспышек, хлеставших по глазам…

Потом Сенор утратил связь со своим телом, вообще со всем тяжелым и плотным, что удерживало его внутри непреодолимых ранее границ. Больше не существовало гипнотизирующего света, потому что исчезло зрение. Нечто, чему не было названия, породило легкую волну в стоячем озере сознания, раздробило отражения, перемешало их и погнало сквозь сумрачное царство теней и обломков видений к иллюзорному берегу, на котором жалкий механизм смятенного разума начал возводить фундамент новой, теперь уже необратимо изменившейся реальности.

Он создал кости, и они обросли плотью. В эту плоть вселился дух и пустил ростки шести чувств…

Герцог очутился там, куда привела его таинственная сила, о которой он ничего не знал. Возможно, этой силой было предопределение… Ошеломленный, он вглядывался в искаженные контуры иного мира.

Сенор появился в новом месте, как будто вынырнул из глубокого мутного водоема, в котором прежде успел утонуть. Теперь «вода» успокоилась и зыбкие образы затвердели. Он снова мог прикоснуться к предметам; причины нанизывались на нить времени, и, сцепленные этой связью, потекли события…

Первое, что он увидел, был его меч. Клинок из небесного металла покоился под темным стеклом, гасившим его сияние, – однако притяжение, существовавшее между мечом и Человеком Пророчества, оказалось неистребимым.

Потом Сенор ощутил позади себя чье-то присутствие, как будто его коснулось смрадное дыхание, пошевелившее волосы на затылке.

Герцог медленно обернулся.

Перед ним была огромная вскрытая могила. Он увидел, как полуистлевшие мертвецы возвращаются к жизни. Незнакомое ему густо-фиолетовое светило изливало свой мрачный свет на потревоженное кладбище, окружая тела и предметы потусторонним ореолом. Посреди ямы, противоположный край которой лишь угадывался в этом неверном сиянии, на ажурном троне из человеческих костей и черепов сидел Человек В Железном Панцире.

Непонятно было, как хрупкий на вид трон выдерживает такую тяжесть. Вероятно, сила колдовства скрепляла кости… Стальные доспехи отбрасывали тусклые лиловые отблески. Человек В Панцире держал в железных пальцах что-то похожее на кусок сырого мяса, который он изредка подносил к щели в железной маске, находившейся против рта. Сенор увидел Зеркальный Амулет, висевший на стальной груди. Теперь амулет принял форму двух овальных зеркал, искажавших отражения до неузнаваемости…

Сенор стоял у стены, на которой висел его меч, спрятанный под темным стеклом. Герцог сделал шаг назад и попытался резким ударом локтя разбить стекло. Острая боль пронзила руку, когда локоть врезался в непреодолимую преграду. Сенор застонал, стиснув зубы. И это называется – сбежал!.. Гулкий хохот Человека В Железном Панцире донесся до его ушей.