Позади лодки, на расстоянии, которое невозможно было точно определить, висело гигантское спиралевидное образование с размытыми краями. Полупрозрачные ветви спирали медленно вращались, будто крылья огромной ветряной мельницы. В самый центр вращения была втянута ужасным образом деформированная фигура графа, которая казалась герцогу смехотворно маленькой. Только лицо Тойнгха оставалось узнаваемым, но теперь оно было почти детским и совершенно обескровленным. Очевидно, он превратился в придаток какого-то другого, гораздо большего, чем он, и к тому же совершенно чудовищного на вид существа.

– Вперед! Иди вперед! – кричало это существо. Его крик поднялся до пронзительного визга, который затем перешел в рыдающий хохот. От него закладывало уши.

Спираль медленно удалялась и таяла как дым. Визжащее существо в ее центре превратилось в неразличимую точку и наконец исчезло.

Поскольку ничего другого не оставалось, Сенор последовал его приказу и перебрался на нос лодки. От нее протянулась в пустоту тропа из стеклянных дисков, которые плавали в воздухе. Они выглядели не самой надежной опорой, но он ступил на них (предопределение! – как сказал бы Тойнгха) и при этом чувствовал себя так, словно шел по шатающемуся мосту…

Где-то далеко внизу сверкало гладкое, слегка вогнутое зеркало воды; наступила тишина, казавшаяся ватной после безумных криков преображенного Тойнгха. В ледяном разреженном воздухе Сенор слышал только собственное хриплое дыхание.

Магическое зрение возвращалось к нему, но так медленно, будто этому препятствовало чье-то влияние. Впереди сгущалось облако голубого тумана, из которого исходили лучи слепящего света. Постепенно облако приняло очертания гигантского купола с неясными подрагивающими границами, и оттого он казался всего лишь миражом. Тропа из стеклянных дисков вела прямо к нему.

По мере приближения к Храму герцог утрачивал обычное восприятие, и органы чувств последовательно изменяли ему. Он не чуял запахов, не слышал звуков, впервые за долгое время не ощущал зуда под маской или перчаткой и не видел, куда ступает, – но зато он вдруг приобрел способность «видеть» со стороны собственное сознание, и оно представлялось ему бесконечным лабиринтом, развернутым над тропой, по которой он продолжал двигаться, будто заводная кукла. Это было похоже на видение, но уже не имело ничего общего со светом и тьмой…

В тысячах коридоров и комнат лабиринта мелькали образы, которые хранила память, исказившая реальность: лица, интерьеры, ландшафты, пророчества, замки, химеры – все, что являлось воспоминаниями и стало пеплом прошлого, а может быть – неизбежностью будущего… Незавершенный ощутил себя бесконечно далеким от этого адского роя иллюзий, копошившегося в его сознании, которое вывернул наизнанку неведомый знахарь.

Нечто бесплотное проникло извне в его мозг, и он оказался малой частью этого вторгшегося Сторожа Храма. Тот искал ключи к человеку, к его жизни и смерти, взвешивая все «за» и «против», возможность впустить чужого в Храм и влияние амулетов. Только в одном порождение магии Храма оставалось несовершенным – оно не подозревало о последствиях своего выбора. Оно являлось идеальным сторожевым псом, потому что было не способно проникнуть внутрь самого себя. Оно охраняло вечность, но полностью отсутствовало в промежутках между появлениями чужих.

Именно поэтому его нельзя было уничтожить. Возможно, его хозяин и был всеведущ, но оно ничего не знало о хозяине и собственном предназначении. Без сомнений и колебаний оно отделяло входящих в Храм от тех, кого следовало прогнать, умертвить или разрушить, – и затем исчезало из Тени…

Оно было лишено гибельных пристрастий и приятных заблуждений; оно дало ощутить Сенору свою нечеловеческую природу и прикоснуться к миру, измененному им до неузнаваемости.

Даже это эфемерное прикосновение ужаснуло Незавершенного. Вселенная внутри Сторожа оказалась непостижимым, изнурительным для смертного и безнадежно неощутимым в обычном состоянии местом. И здесь тоже поджидали кошмары…

Потом все прошло, как будто Сенор вновь вернулся к привычным снам. Слух, зрение, осязание за несколько мгновений выткали назойливые узоры на ткани лишенного ориентиров ландшафта, однако Холодный Затылок уже знал, что никогда не увидит и не ощутит его прежним…

Теперь он смутно догадывался, почему Крысиный Хвост привел его к Храму. Может быть, когда-то Тойнгха сам предпринял попытку проникнуть на невидимый остров – и Сторож отверг графа, а затем, вероятно, и Джелву, Меррадля, Летрод – всех, кто побывал во власти Кладбищенской Крысы. Во всяком случае, герцог не видел другого объяснения происходящему. Какая-то темная извращенная сила жутким образом пропустила его сквозь себя, и причина ее благосклонности навсегда осталась для него загадкой.

Всего несколько дисков отделяли Сенора от края острова из голубого стекла с изящными рисунками трещин в прозрачной глубине. На острове был воздвигнут Храм, похожий на хрустальный замок и сиявший, как гробницы Мургуллы. Неподвижная вода вокруг острова казалась застывшим зеркалом, которое рассеивало вездесущий свет…

Многочисленные зеркальные отражения – разноцветные, искаженные, дробящиеся – окружили герцога со всех сторон. Некоторое время он пребывал в растерянности, оказавшись в их предательском хороводе, а потом стал искать место, где отражения отсутствовали.