Повесть из сборника «лучших произведений советских писателей о сегодняшнем дне Советских Вооруженных Сил, о воинской службе в мирное время». Посвящена военным летчикам. Автор в прошлом планерист
Впереди - полоса
Самофалов Леонид
Впереди - полоса
Проделав пилотаж в зоне, Алексей Баталин осмотрелся. Впереди - заснеженные пики, слева - зеленая долина, в долине петляет речка - быстрая, холодная, белая от пены. Вдалеке на зелени - серый штрих бетонной полосы, за ней угадывается скопление домов - городок.
– Двести пятый, я одиннадцатый.
– Одиннадцатый, я двести пятый, - послышался в наушниках голос руководителя полетов.
– Разрешаю посадку.
С потерей высоты долина становится шире, но горы остаются такими же громадными.
После третьего разворота он выпустил шасси, убрал ручку управления двигателем - в обиходе РУД - на упор малого газа. Убрал резковато. Обороты быстро уменьшаются. И вдруг оборвался звук работающего двигателя! В следующую секунду Баталин уже докладывал:
– Двести пятый, остановился двигатель.
Он не отрывал глаз от стрелки высотометра, а правая ладонь, сжимая ручку управления, действовала как бы сама по себе и задавала машине наиболее выгодный угол планирования.
«Спокойно! Без паники! Высота еще есть. Надо попытаться запустить двигатель».
– Баталин!
– раздался в наушниках голос руководителя полетов.
– Переключи…
Потом Алексей пытался осмыслить, сам он сделал все необходимые переключения или следовал командам с земли. Очень уж совпадали его собственные действия с командами!
Стрелка указателя оборотов дрогнула, пошла вправо, до слуха донесся нарастающий свист: двигатель запустился. Обороты плавно возрастают, стрелка приближается к отметке «40».
Взлетно- посадочная полоса. Удар о бетонку тяжеловат. Ничего, обошлось. Бежим по полосе…
* * *
Тягач отбуксировал машину Баталина. Набежали специалисты. Механики по авиационному оборудованию быстренько извлекли опломбированную бортовую систему автоматической регистрации параметров полета. Было слышно, как техник самолета Владимир Торгашин и механик Анатолий Драчев о чем-то спорили, слов не разобрать. Двигатель перед запуском они проверили, после запуска прослушали. Кто ж виноват, что он остановился.
– Черт его знает, товарищ лейтенант, - с досадой проговорил Торгашин.
– Думали-думали, ничего не придумали.
– Я слышал, как вы думали.
– Не должен был он останавливаться!
– Это вы в цель, - ответил Баталин.
– Прямо в яблочко. Он вообще не должен никогда останавливаться, пока не остановишь.
Подошел заместитель командира эскадрильи по инженерно-авиационной службе капитан технической службы Сливкин в сдвинутой на затылок фуражке. Рыжие волосы Сливкина слиплись на лбу.
– Ну что?
– обратился он к технику и механику.
– Ничего, Григорий Денисович.
– Торгашин развел руками.
– Если и есть что, так снаружи не видно. Разбирать надо.
– Разбирать погодите! Команды не было. А в журнале летчик расписывался перед вылетом?
– Обязательно, Григорий Денисович. Без этого они не взлетают.
Сливкин повеселел и обернулся к Баталину.
– Поди, что-нибудь не так делал, а, лейтенант?
– Делал как надо, - холодно произнес Алексей.
– Тогда и волноваться нечего. У нас все в порядке, у тебя все в порядке. Блеск! А ты чего, лейтенант, в костюме паришься? Иди переодевайся - в штаб все равно вызовут. Сейчас прибористы графики там всякие чертят, на линейках подсчитывают - ищут. Чего на припеке-то сидеть?
* * *
Переодевшись, Алексей направился к стартовому командному пункту, где летчики в тени невысоких деревьев дожидались своей очереди на вылет. Тарас Лапшин подвинулся на длинной низкой скамейке.
– Садись.
– Благодарствую.
Тарас повернул к нему остренькое свое лицо, усеянное крупными веснушками.
– Нашли отчего?
О предпосылке к летному происшествию знал уже весь аэродром: динамики развешаны повсюду.
– Ищут, - отозвался Баталин.
– Если так долго ищут, значит, ты не виноват, - задумчиво произнес Лапшин.
Он был уверен: произошла какая-то чертовщина, машина сама «взбрыкнула», а может быть, и скрытый заводской дефект. Об этом в училище говорили на занятиях. Летаешь себе, летаешь, вдруг - неожиданное «взбрыкивание».