Руки, казалось, жили отдельной жизнью. Внутри словно натянули струну. Я погладила то место на запястье, где у родителей был подсвеченный прямоугольник такой необходимой мне сейчас информации. Я могла бы следить за тем, как секунды сменяют друг друга, или узнать, какая погода сейчас за окном или атмосферное давление. Наверное, теперь мне тоже встроят чип. И такой маленький гаджет, как на руке у всех в моей семье, будет и у меня. Бесплатное приложение к чипу, так сказать. Но пока мне тринадцать. И ещё целых три месяца я буду жить без него и сохранять мнимую свободу выбора. А через минут пять выяснится, что выбора у меня нет, и эти три месяца будут последними, когда я буду чувствовать себя более-менее независимой.

Стакан сока возле меня оказался наполовину пуст. Хотя я думала, что он пуст совсем. Видимо, я не заметила, как кто-то долил ещё вместо выпитого. И как это мама разрешила? Хотя у неё самой тоже пол стакана заполнено, наверное, она сама и налила, решила забыть про режим в такой волнительный момент.

Последние сладкие минуты в неизвестности. Последний глоток сока, который кажется вкуснее, чем обычно, хотя для меня это вроде бы невозможно.

Первой замечает движение мама и как-то дергается всем телом. Взгляд брата становится осмысленным, он обратил внимание на маму и вышел из сети, где сидел всё то время после того, как доел кашу, и демонстрировал чудеса выдержки, не возвращаясь в свою комнату и проникаясь ответственностью момента. Папа просто перевел взгляд на голограмму, возникшую возле окна.

Как мы знали, связь была односторонняя. Галотранспортер демонстрировал нам женщину средних лет, на первый взгляд, ей было около шестидесяти. Традиционный кремовый фартук, юбка и блузка не по форме колледжа. Но ей-то можно, она всё же глава приемной комиссии. Приятный грудной голос заставил автоматически смолкнуть диктора на экране:

– Доброе утро, уважаемые абитуриенты. Мы внимательно рассмотрели ваши кандидатуры всем составом комиссии и готовы огласить список пятидесяти прошедших отборочные испытание: Андрацумян Вайолетт, Аристов Андрей, ...
– она смотрела одновременно на меня и на всех. Даже папа как-то подобрался и отвечал ей напряженным взглядом. Дошла очередь и до "Р": - Резнов Родион, Робинсон Мириам, Савина Мирра....

В эту секунду радостные возгласы перекрыли голос голограммы. Мама подхватилась с места и бросилась меня обнимать. Меланхоличный Натан подошел и хлопнул меня по спине, пробурчав при этом нечто одобрительное. Папа был ухвачен да руку мамой и оказался вынужден присоединиться к нашей кучке. Я слушала про то, какая же я умница, что никто и не сомневался в моих умениях, что теперь меня ждет счастливое будущее и множество открытых дверей... Как маленькая девочка, я не смогла сдержать слез.

Где-то на заднем плане голос продолжал: "Все перечисленные мной приняты во Всероссийский кулинарный колледж имени Александра Батунова. Дальнейшие распоряжения вы получите по мэйлу. Помните, что кулинария - это искусство, и вам надлежит много работать, чтобы довести свои врожденные умения или природный талант до совершенства".

Может, для кого-то теперь все двери и открыты, а я явственно слышала громкий стук поворачивающегося в замочной скважине ключа, отрезавшего меня от моей мечты.

Днем у меня ещё получалось жить обычной жизнью. Мы всей семьей планировали летний отдых, выбирая между солнечными пляжами Филиппин или бразильской Амазонией. В любой другой день я бы радовалась возможности побывать в низменностях Амазонки и настаивала бы именно на этом варианте, но сегодня мне было всё равно. Родители же обсуждали всё намного радостней и активнее, всё ещё находясь в восторге от утренних новостей. Они об этом мечтали для своей маленькой дочери - и это свершилось! Теперь можно и отдохнуть, потратив кредиты на нечто совершенно не необходимое, но вполне приятное.

Под вечер брат улетел на рейсовом флаере на турбазу где-то в Алтае. Именно там он встречался со своими однокурсниками и друзьями с факультета кибербезопасности. Родители переглядывались и мило улыбались, подозревая, что там замешана и некая девушка, но, зная моего брата, мне это казалось не особо вероятным. В его семнадцать лет он был достаточно скромным, да и, как все на их факультете, больше времени проводил в сети, чем в реальности.

Я могла бы вместе с братом полететь в Укокский заповедник или же дочитать интереснейшую статью по нейробионике, от которой мне пришлось оторваться вчера, чтобы не нарушить режим и лечь спать вовремя. Но сейчас мне не хотелось ни того, ни другого. Хорошо брату, он может обсудить проблемы с друзьями. Я же ещё три месяца, до начала учебного года, не смогу это сделать. Именно тогда у меня и должны появиться друзья. Вот и ещё один плюс в пользу изменений в моей жизни. Я должна радоваться! Каждый школьник мечтает о друзьях и о чипе, и мне осталось всего одно лето до исполнения этой детской мечты.

Вот в сентябре прибуду в Казань, размещусь в студенческом общежитии, освобожусь от родительского контроля, ведь колледж получит родительское одобрение на моё обучение, за лето освоюсь с чипом и смогу решать химические уравнения в уме... Хотя зачем мне решать уравнения, обучаясь кулинарии? Буду сохранять заинтересовавшие меня рецепты и готовить настоящие блюда на занятиях. Многие мечтают ежедневно есть только выращенные естественным способом продукты, я же буду из них готовить и получать за это оценки. Никаких "напечатанных" овощей, которые хоть в сотню раз полезнее, но ненастоящие. Через шесть лет закончу обучение, буду работать в команде какого-нибудь известного шеф-повара в той же Казани или вообще в Москве и будет у меня столько кредитов, что никогда мои собственные дети не окажутся в такой ситуации, как я.

Этим вечером потолок манил меня больше, чем когда-либо. Я знала, что так и будет. Я готовилась к этому все тринадцать лет своей жизни. Я должна была об этом мечтать и к этому стремиться. Мы все должны к этому стремиться: к интересной жизни, к добрым друзьям, увлеченным тем же, чем и ты, к созданию семьи... к тем же кредитам, в конце концов.

И этот день меня настиг. Я мечтала, чтобы он не наступал никогда. Чтобы это незнакомое чувство не поглотило меня. Это и есть отчаяние? Мне тринадцать и я в отчаянии? Как я могу это чувствовать? Я ещё не чувствовала дружбы и любви, почему же первым стало отчаяние? Почему всё то, в чем убеждали меня родители, неправда?