Джон Бильдинг развел руками.

–  Но говорят, что в Распопинской румыны, - сказал Бильдинг.

И Ватутину показалось, что насмешливая улыбка тронула края его губ.

–  Да, - сказал он спокойно, - это правда. Главным образом румыны. Но что же из этого? Сегодня румыны, завтра немцы.

Бильдинг склонил голову. Очевидно, ответ Ватутина ему понравился.

–  И мы сможем поездить по дорогам? Побывать в боях?
– спросил он.

–  Насчет боев - я не знаю, - улыбнулся Ватутин.
– Ваша армия не столь уж многочисленна, чтобы вести наступление… (Бильдинг захлопал в ладоши, лейтенанты засмеялись.) Ну, а во всем остальном вы вполне свободны…

Американцы заняли хатку на краю Серафимовича. Они были приветливы и скромны. На другое утро с небольшой охраной они отправились вперед, на участок танкового корпуса, и побывали за Усть-Медведицким в его боевых порядках. Вернулись к вечеру, усталые и оживленные. Ватутин был занят и не мог уделить им много времени. Он только расспросил у них, где они были, и посоветовал завтра побывать на тех участках, где противник обороняется особенно стойко. Пусть видят, что победа, к которой идут советские войска, - это победа над противником большой силы и опыта.

На третий день вечером, за ужином, Бильдинг, пользуясь тем, что Соломатина вызвали на телеграф, спросил Ватутина в той уважительной и дружеской манере, которая позволяла ему задавать самые смелые вопросы:

–  Скажите, господин генерал, мне хочется разобраться в том, что меня давно занимает, почему кроме вас фронтом командует военный комиссар?

–  Вы о члене Военного совета?

Бильдинг кивнул головой.

Ватутин удивился:

–  Но, во-первых, фронтом командую я, а не он! А во-вторых…

Но американец сразу же прервал его:

–  Простите! Разве комиссар вам подчинен?

–  Нет, не подчинен.

–  Значит, он с вами на одинаковых правах?

–  Нет, не на одинаковых, - сказал Ватутин.

–  Он может приказывать войскам?

–  Нет, не может. Приказываю войскам только я.

–  Значит, он действует через вас. Так я понимаю…

Ах, вот к чему он клонит! Ватутин усмехнулся:

–  Вы, очевидно, хотите сказать, господин генерал, что на самом деле фронтом командует комиссар, а я лишь выполняю его желания…

Бильдинг опустил глаза:

–  Но если есть командующий, ему подчиняются все. Я так понимаю…

–  И я так понимаю, - сказал Ватутин.
– Но у нас, в нашей армии, исторически сложились свои особенности. Мы живем по русской пословице: один ум хорошо, а два лучше… Впрочем, даже три, потому что в Военном совете три человека.

–  Вы хотите сказать, что комиссар - ваш советник?

–  Это уже ближе к истине, - согласился Ватутин.
– Хотя роль комиссара куда важнее роли советника.

–  Но если он советник, зачем ему власть?

–  Власть ему дана для того, чтобы помогать мне проводить в жизнь те решения, которые я принимаю.

Бильдинг отпил из рюмки вино и отодвинул ее в сторону. По выражению его лица Ватутин понял, что американец ему не верит.

–  Вам непонятно, генерал?
– спросил Ватутин, вновь наливая его рюмку до краев.

–  А вы почему не пьете?

–  Когда я работаю, я не пью, - сказал Ватутин, - а мне еще всю ночь работать…

Бильдинг улыбнулся и кивнул головой.

–  Так вам еще не все понятно?
– вернулся к разговору Ватутин. Ему хотелось, чтобы Бильдинг понял его до конца.

–  Нет, не все, - сказал американец.
– Скажите, какую военную академию кончил ваш комиссар?

–  Он не кончал военной академии.

–  Значит, он не имеет такого специального образования, какое имеете вы? Насколько я знаю, вы окончили военную школу, военную академию и потом Академию Генерального штаба?..

Ватутин невольно отметил, что Бильдинг хорошо осведомлен о его биографии.

–  Да.

–  Так чем же может помочь вам человек, который не окончил даже простой военной школы?

Бильдинг улыбнулся и откинулся к спинке стула. Ему показалось, что он завел Ватутина в тупик, из которого трудно выбраться.

–  Видите ли, генерал, - сказал Ватутин серьезно, - вы коснулись самого существа вопроса. У нас была революция. Она вызвала к жизни огромные народные силы. Партия коммунистов, к которой принадлежу и я, воспитала государственных деятелей - мужественных, опытных, практичных. Они, может быть, не разбираются во всех тонкостях военного дела, но умеют верно оценить обстановку, умеют работать с людьми, умеют организовывать массы. Вот в чем сила этих людей, генерал… Надеюсь, теперь вы меня понимаете…