Убежден, что только при условии возможно широкой гласности Запад сможет увидеть сущность нашего общества, и тогда эта деятельность становится частью общемирового движения за спасение всего человечества. В этом ответ на вопрос, почему я от общемировых проблем естественно обратился к защите конкретных людей.

Позицию тех, кто, начиная с процессов Синявского и Даниэля, Бродского, Гинзбурга и Галанскова, боролись за справедливость так, как они ее понимают, вероятно, можно сопоставить с позицией всемирно известной, стоящей вне политики организации — «Эмнисти Интернешнл». В любой демократической стране не могло бы даже возникнуть вопроса о законности подобной деятельности. У нас, к сожалению, это не так; десятки самых известных политических процессов, десятки узников психиатрических тюремных больниц — наглядное тому свидетельство.

За последние годы я многое узнал о советской юридической практике — присутствуя на судах, получая множество сведений о ходе подобных дел в других городах. Очень многое я узнал также о режиме в местах заключения, о недоедании, бежалостном формализме и репрессиях против заключенных. В ряде выступлений я обращаю внимание мирового общественного мнения на эту проблему, которая является жизненно важной для одного миллиона семисот тысяч советских заключенных и косвенно оказывает глубокое влияние на многие важные стороны нравственной и социальной жизни всей страны. Я обращался и обращаюсь вновь ко всем международным организациям, к которым эта проблема имеет отношение, в особенности к Международному Красному Кресту, с просьбой отказаться от политики невмешательства во внутренние дела социалистических стран в вопросах защиты прав человека и проявить при этом максимальную настойчивость. Я выступал также против института «условного освобождения с обязательным привлечением к труду», который в политическом отношении представляет собой пережиток сталинской системы массового принудительного труда и является очень страшным в социальном отношении. Трудно даже представить себе весь кошмар бараков «условно освобожденных», с почти повальным пьянством, мордобоем и поножовщиной. Эта система сломала жизнь многим людям. Сохранение системы лагерей и принудительного труда является одной из причин, почему обширные районы страны закрыты для иностранцев. По-видимому, осуществление сколько-нибудь успешного международного сотрудничества в деле освоения наших богатейших ресурсов невозможно без ликвидации этой системы.

Другая проблема, которая привлекала на протяжении всех последних лет мое внимание, — это психиатрические репрессии, используемые органами КГБ как важное дополнительное средство подавления и устрашения инакомыслящих. Несомненна огромная социальная опасность этого явления.

Собранные в сборнике [2] документы отражают мое стремление привлечь внимание к этому кругу проблем.

Я чувствую себя в неоплатном долгу перед смелыми и нравственными людьми, которые являются узниками тюрем, лагерей и психиатрических больниц за свою борьбу в защиту прав человека.

Осенью 1970 года я совместно с В. Н. Чалидзе и А. Н. Твердохлебовым принял участие в основании Комитета прав человека. Этот наш акт привлек большое внимание в стране и за рубежом. Со дня основания в работе комитета принимал активное участие А. С. Вольпин. Впервые в нашей стране появилась подобная ассоциация, и ее участники не очень точно представляли, что и как им надо делать. Однако комитетом была проделана большая работа, в частности в изучении вопроса о принудительных психиатрических госпитализациях по политическим мотивам. В настоящее время в работе комитета участвуют И. Р. Шафаревич [3] , Г. С. Подъяпольский и я. Само существование комитета как независимой от властей свободной ассоциации, так же как и существование несколько ранее созданной «Инициативной группы», для нашей страны имеет уникальное нравственное значение.

Сборник открывается Памятной запиской, которая была написана в первые месяцы 1971 года и в марте 1971 года направлена на имя Л. И. Брежнева. Памятная записка представляет собой по форме нечто вроде конспекта воображаемого диалога с руководством страны. Я не уверен, что эта форма литературно удачна, но зато компактна. По содержанию же я стремился к отражению своих позитивных требований в политической, социальной и экономической областях. Через пятнадцать месяцев, не получив никакого ответа, я опубликовал Памятную записку, дополнив ее Послесловием, которое представляет собой самостоятельное произведение. Я обращаю особое внимание читателя на него.

Публикуя Памятную записку, я не вносил исправлений в ее текст. В частности, я не изменил и трактовки проблемы советско-китайских отношений, о чем сожалею. Я не идеализирую и сейчас китайский вариант социализма. Но я не считаю правильной ту оценку угрозы китайской агрессии в отношении СССР, которая содержится в Памятной записке, во всяком случае китайская угроза не может служить оправданием милитаризации нашей страны и отсутствию в ней демократических преобразований.

Я уже говорил о тех документах сборника, которые связаны с защитой прав отдельных людей. Я узнавал в эти годы все большее число трагических и героических судеб, некоторые из них нашли свое отражение на страницах сборника. Документы этого цикла в основном не требуют комментария.

В апреле 1972 года я составил текст обращения к Верховному Совету СССР об амнистии политзаключенных и об отмене смертной казни. Эти документы были приурочены к пятидесятилетию СССР. Я уже писал, почему я придаю такое первостепенное значение первому из этих вопросов. Остановлюсь на втором. Отмена смертной казни — исключительно важный в нравственном и социальном отношении акт для любой страны. В нашей же стране с ее очень низким уровнем правосознания при широко распространенной озлобленности этот акт был бы особенно важен. Под обращениями удалось собрать около пятидесяти подписей. Каждая из них — это очень весомый нравственно-общественный акт подписавшего. Собирая подписи, я почувствовал это с особой силой. Гораздо больше людей отказалось, объяснения некоторых из них многое прояснили мне во внутренних причинах мыслей и действий нашей интеллигенции.

В сентябре 1971 года я обратился к членам Президиума Верховного Совета СССР с письмом о свободе эмиграции и беспрепятственном возвращении. Другое же выступление по этому вопросу — письмо Конгрессу США в сентябре 1973 года. В этих документах я обращаю внимание на различные стороны этой проблемы, в том числе на ту важную роль, которую ее положительное решение будет иметь для демократизации и повышения жизненных стандартов в нашей стране до уровня развитых стран. Пример Польши и Венгрии, где сейчас свободе выезда и возвращения не чинятся такие тяжкие препятствия, как у нас, может служить доказательством правоты этой мысли.