Затем улица снова пересекает канал, менее узкий, чем предыдущий, по которому медленно приближается буксир с двумя баржами, груженными углем. Человек в темно-синем кителе и форменной фуражке только что перекрыл вход на мост с противоположного берега канала и теперь направляется к другому концу моста, навстречу Уоллесу.

– Переходите скорее, сейчас разведем! – кричит он.

Поравнявшись, Уоллес слегка кивает ему:

– Что-то нежарко сегодня!

– Да, началось, – отвечает тот.

Короткий приветственный гудок буксира: Уоллес видит над переплетением металлических балок разваливающийся столб пара. Он толкает дверцу. Раздается звонок, – это сигнал, что на другом конце моста сейчас включится машина. В ту минуту, когда Уоллес закрывает за собой дверцу, настил моста позади него размыкается и под гул мотора и скрежет шестеренок начинает подниматься.

Наконец Уоллес выходит на очень широкую магистраль, точь-в-точь как Бульварное кольцо, по которому он шагал рано утром, только вместо канала здесь расположенный в центре тротуар, окаймленный молодыми деревцами; доходные дома в шесть-семь этажей перемежаются более скромными, почти деревенского вида постройками и явно промышленными зданиями. Такое сочетание характерно скорее для предместья, и Уоллес удивляется. Перейдя улицу, чтобы свернуть вправо на открывшийся перед ним широкий проспект, он с изумлением читает на угловом доме: «Бульварное кольцо». И оглядывается кругом, сбитый с толку.

Не может быть, чтобы он сделал круг, ведь от самой улицы Землемеров он все время шел прямо; наверно, он слишком отклонился к югу и срезал сегмент города. Придется спросить дорогу.

Прохожие спешат по делам. Уоллес предпочитает их не задерживать. А потому решает обратиться к женщине в фартуке, которая на противоположной стороне улицы моет тротуар перед своим магазином. Уоллес подходит к ней, но не знает, как сформулировать вопрос: пока что у него нет определенной цели; спрашивать о полицейских участках, куда он должен зайти чуть позже, ему совсем не хочется, не сколько из профессиональной недоверчивости, столько из желания сохранить удобный нейтралитет, не возбуждать по неосторожности опасения или просто любопытства. Из тех же соображений не стоит называть и Дворец правосудия, который, как ему сказали, находится напротив генерального комиссариата и вряд ли может вызвать интерес как памятник архитектуры. Увидев его вблизи, женщина выпрямляется и останавливает движения швабры.

– Извините, мадам, вы не скажете, как пройти к почтамту?

На секунду задумавшись, она отвечает:

– Почтамт? Что значит «почтамт»?

– Я имею в виду главную почту.

Кажется, вопрос задан неудачно. Возможно, тут несколько больших почтовых контор, и ни одна из них не расположена в центре города. Женщина смотрит на швабру и говорит:

– Почта есть тут, недалеко, на бульваре. (Она указывает в ту сторону подбородком.) – Мы обычно ходим туда. Но сейчас там наверняка еще закрыто.

Итак, вопрос был не лишен смысла: в городе есть только одна почтовая контора с телеграфом, которая работает по ночам.

– Да, но ведь где-то должна быть такая почта, откуда сейчас можно дать телеграмму.

К несчастью, его заявление, по-видимому, вызывает сочувствие у дамы.

– А, так вам нужно дать телеграмму!

Она опускает глаза на швабру, а Уоллес пробует отделаться от нее не очень уверенным «да».

– Надеюсь, ничего серьезного? – произносит дама.

Это как бы и не вопрос, а скорее вежливое пожелание с легким оттенком сомнения; но больше она не говорит ничего, и Уоллес вынужден ответить.

– Нет-нет, – говорит он, – благодарю вас.

И снова ложь: ведь ночью умер человек. Стоит ли объяснять, что это не член его семьи?

– Ну что ж, – говорит женщина, – если вам не к спеху, то вон там – почта, которая открывается в восемь.

Вот что бывает, когда сочиняешь небылицы. Кому он может слать телеграмму и с каким сообщением? И где теперь найти путь к отступлению? Вид у него недовольный, и женщина, заметив это, добавляет:

– Есть еще почта на проспекте Кристиана-Шарля, не знаю, правда, открывают ли там раньше, чем всюду, но пока вы туда дойдете…

Теперь она внимательно смотрит на него, словно оценивая его шансы достигнуть цели до восьми утра; потом отводит глаза и снова принимается разглядывать швабру. С одного боку она растрепалась, вылезают волоски. Наконец она оглашает результат обследования:

– Вы нездешний, месье?

– Верно, – с сожалением признает Уоллес, – я только недавно приехал. Покажите мне дорогу к центру, я разберусь.

Центр? Женщина пытается определить в уме его местоположение; она смотрит на швабру, потом на ведро с водой. Она поворачивается к углу улицы Жанека и указывает в том направлении, откуда пришел Уоллес.

– Идите по той улице. Перейдете канал, свернете на Берлинскую и выйдете на площадь Префектуры. А потом – все время прямо.

Префектура: вот что надо было спрашивать.

– Благодарю вас, мадам.

– Знаете, это не так близко. Вы лучше сядьте на трамвай, вон там…

– Нет-нет, я пойду быстро, это мне поможет согреться! Благодарю вас, мадам.

– Не за что, месье.

Она окунает швабру в ведро и снова принимается мыть асфальт. Уоллес продолжает путь в обратном направлении.