Мужчина поднялся на второй этаж — да, как он и предполагал, с площадки вверх шла еще одна лестница. Дверь, ведущая на крышу, заперта на висячий замок; но пробой совсем разъела ржавчина — скрутить его и вырвать ничего не стоило. Заскрипели дверные петли, но звук, короткий и резкий, легко можно было спутать с криком фазана. Мужчина выждал — ничего, все тихо. Значит, не обратили внимания. День был не очень-то солнечный, но отражавшиеся от крыши лучи слепили глаза. Под ногами крошился, как сухое печенье, толстый слой слежавшейся пыли.

Он лег животом на низкий, доходивший до колен барьер и высунулся до отказа вперед. Мешал козырек над окном — он увидел, и то с трудом, только распахнутые оконные створки. Ширина козырька не превышала пятнадцати сантиметров, и, даже добравшись до него, он вряд ли сможет там устоять.

Вдруг из комнаты донесся отчаянный вопль. Вопль женщины. Она кричала нечеловеческим голосом, и разобрать, жена это или нет, было невозможно. Короткий, неясный разговор — и опять, то утихая, то нарастая вновь, звучит низкий сдавленный вопль.

От неожиданности мужчина сжался, словно облитый кипятком дождевой червь. Мозг отчаянно сверлила мысль: что делать, как заглянуть в комнату? Цепляясь носками туфель за барьер, он ухватился за водосточную трубу и повис вниз головой. Прильнув грудью к стене, он понимал: назад пути нет. К счастью, водосточная труба здесь проржавела меньше, чем внизу. Теперь нужно спуститься как можно ниже. Только бы выдержали крепящие трубу скобы, тогда, пожалуй, он сможет, уцепившись за них, заглянуть в комнату. А если труба развалится и он полетит вниз, надо бы постараться упасть на ноги, подошвы его туфель должны спружинить.

Вопли женщины перемежались короткими стонами. В углу комнаты виднелась кровать. На белой простыне лежал навзничь врач, совершенно голый. Одеяло валялось на полу, кровать вся на виду, но женщины там нет. Однако голос ее звучал не умолкая. Источником его был, вероятно, огромный динамик, стоявший у изголовья. Стены сплошь были увешаны фотографиями обнаженных женщин. Голос в динамике вопил все громче и, проходя какие-то сложные модуляции, заполнял комнату. В этом невообразимом шуме лежал врач, между ног у него стоял какой-то сосуд.

Взгляды их встретились. Врач вскочил, схватил лежавшее у изголовья полотенце и, обмотав его вокруг бедер, бросился к окну. Мужчина еще крепче вцепился в трубу. Врач протянул руку и схватил мужчину за пояс. Пытаясь вырваться, мужчина неловко повернулся, и труба беззвучно обломилась. Он повис в воздухе. Врач пытался освободить руку, но вытащить ее из затянувшегося пояса не смог и, увлекаемый тяжестью мужчины, полетел вместе с ним вниз.

Так, в обнимку, они и рухнули наземь. Сделав в воздухе пол-оборота, врач оказался внизу. Мужчина упал удачно, отделавшись царапинами, но врач сильно ушибся и потерял сознание. Его большое, поросшее белым пушком нагое тело лежало навзничь, глаза были открыты, и это производило ужасное впечатление. Но он дышал, и пульс у него бился.

Мужчина поправил полотенце на бедрах врача. Все поприличнее. Потом он подумал: хорошо бы выключить магнитофон, по-прежнему издававший непрерывные женские вопли. И нужно еще позвонить. Там, безусловно, должна быть телефонная книга, придется только поискать. Словом, хочешь не хочешь, надо подняться в комнату. Парадное было заперто изнутри. Теперь он уже не опасался, что его кто-то увидит, и, спустившись с крыши на карниз окна, повис на нем, потом раскачался и бросил свое тело в комнату. Выключил магнитофон. В ушах осталось прерывистое дыхание женщины.

Не успел он подойти к телефону, как раздался звонок. Мужчина заколебался, но делать было нечего. Дождавшись третьего звонка, он снял трубку.

Послышался спокойный мужской голос:

— Не беспокойтесь, мне все известно. Подождите, пожалуйста, никуда не уходите.

— Вы все видели?

— Что с пострадавшим?

— Кажется, без сознания.

— Оставьте его на месте, если возможно, положите на лоб мокрое полотенце. Поищите зонт или что-нибудь в этом роде, надо прикрыть его голову от солнца. Мчусь к вам.

Во всем случившемся нельзя винить одного лишь старого охранника. Половина вины на нем самом — не кто иной, как он, счел предположения охранника разумными, поддался на его уговоры. Вот и попал в передрягу. Мало того, что напрасно притащился сюда, еще и в историю влип. Не исключено, что и полицию вызовут. Голос по телефону сказал «не беспокойтесь», но что значит «не беспокойтесь»? Говорит, мол, ему все известно, но что? Странные намеки. Если бежать, то сейчас же.