Питер сел, а Трант спросил Базиля:

— Вы готовы дать официальные показания в комиссариате?

Базиль кивнул головой.

Трант позвал полицейского:

— Отвезите Лейгтона и Брент в комиссариат. Правда, их официальные показания нам не так уж нужны, мы имеем семь свидетелей.

Полицейский смущенно надел на Филлис наручники. Она никак на это не отреагировала и, не отрываясь, смотрела на Базиля.

Вдруг Базиль, проходя мимо Филлис, сказал, всхлипывая:

— Прошу тебя, не давай меня в обиду...

— Не горюй, Базиль, не горюй! Я не допущу, чтобы тебя и пальцем тронули!

И вот наступил час моей радости. Питер и Ирис подошли ко мне.

— Жак, мы все-таки победили! — торжествующе сказала Ирис.

— Да. Благодаря тебе и Питеру.

— Нет,— прервал Питер.— Это твоя заслуга. Я напугал Лейгтона болтовней о сговоре, чтобы заставить его выдать Филлис Брент. Он оказался еще большим трусом, чем я предполагал. У меня же не было ничего, на что я твердо мог опереться. Я поймал режиссера, но это оказалось ошибкой, так как Лейгтон все же был в театре. Я прибегнул к трюку с программкой, но это тоже еще ничего не доказывает. Твоя непоколебимая вера в невиновность Билла двигала моими поступками.

— Почему же ты не считал Билла невиновным, если кассирша подтвердила его алиби?

Питер улыбнулся.

— В том-то и дело, что никакой кассирши не было. Я ее просто выдумал. Но вас я не обманул,— обратился он к Транту,— хотя вы меня и поддержали.

— Я, признаться, был удивлен, каким образом кассирша, дежурившая вечером, работала еще и сегодня утром. Вы прекрасно играли свою роль, и незачем было портить игру. Значит, все было блефом?

— Конечно. Я добивался признания Базиля. Мне удалось это при семи свидетелях. Этого достаточно, лейтенант?

— Несомненно. Но я, со своей стороны, не поддавался настроениям и не выдумывал фактов. Супруги Фенвик действительно существуют, и у них имеются корешки билетов, так что защите нечем будет оперировать. До сегодняшнего дня я был уверен в вине вашего сына. Но, когда вопреки всем фактам вы послали меня ко всем чертям, я задумался. Если бы у меня не возникло сомнений, я не пришел бы сюда с Питером. Вы — истинный герой этой трагической истории.

— Извините, лейтенант,— сказал я.— Жаль, но у меня почему-то не было к вам доверия.

— Доверия ко мне? Да, конечно, ведь я с самого падала строил из себя дурака. Хорошо бы мы выглядели, если бы вы мне верили! Я иду в комиссариат, вы наверное, захотите поскорее забрать оттуда вашего сына. Я распоряжусь, и Билла освободят.

Только сейчас я почувствовал настоящее облегчение. Через несколько минут я буду с Биллом! В порыве счастья я вспомнил о Жанне.

— Жанна, пойдем со мной за Биллом!

Она оторвалась от матери. Ее глаза горели. Она подбежала к дверям, где стояли Питер, Ирис и Грант.

Я подошел к Норе.

— Может быть, и вы пойдете?

Она подняла на меня глаза и, как бы не понимая, спросила:

— Куда?

— Мы с Жанной идем за Биллом. Хотим, чтобы и вы пошли с нами.

Ее веки задрожали. Быстрым движением она отвернулась.

— Боже мой, как я была слепа! После всех этих лет...

— А вы постарайтесь забыть эти годы,— сказал я.

Я был счастлив. Теперь мы с Биллом будем понимать друг друга и нашего счастья хватит, чтобы поделиться им и с Норой. Я не буду торопиться к Биллу. Он, должно быть, захочет увидеть Жанну. Все закончилось хорошо и не стоит надоедать Биллу своими нежностями.

— Иди одна, Жанна. Забери Билла и привези его в нашу квартиру. Мы с твоей матерью приедем немного позже.

Всего за несколько дней до того, как начался этот кошмар, перед ним носились дети, прячась между рядами молодых кленов и высокого папоротника, растущего по опушке рощи. По грязной дороге ехала машина. Джон Гамильтон слышал шум ее мотора, Эмили Джонс, вероятно, тоже слышала, потому что она внезапно закричала:

— Враги!

Дети молниеносно попадали на землю, скрывшись в зарослях папоротника. Джон Гамильтон сделал тоже самое: он знал правила. Он сам и придумал эту игру. Вообще он придумывал все детские игры.

«Неудавшийся отец» — называла его Линда, когда хотела сделать ему больно.

Эта игра возникла в один прекрасный день, тут, в лесу. Тогда он сказал, обращаясь к Лерою Филлипсу: «Подумай, как бы ты себя чувствовал, если бы был зверем. Каждый раз, при приближении человеческого существа, ты бы себе говорил — враги!» Эмили Джонс, главная выдумщица и заводила, тут же отреагировала: