– Нервы шалят, – сказал Никита Родионович. – Надо держать себя в руках.

Тряскина подняла на Ожогина глаза.

– Страшно!.. – почти простонала она.

У Никиты Родионовича зародилось опасение: не выйдет ли так, что в самый последний момент Тряскина откажется от всего, не захочет ставить под удар Родэ и, чего доброго, провалит все дело?

– Неужели вы еще не решились? – спросил Ожогин.

– Я хорошо понимаю, что другого выхода для меня нет. Уж скорее бы, что ли…

– От вас все зависит, – заметил Никита Родионович. – Что это за дом в Рыбацком переулке?

– Обычный частный дом. Я была раза два с Родэ в этом доме. Он состоит из пяти или шести комнат, две из которых предоставлены в распоряжение Родэ. В доме живет слепой старик с дочерью.

Варвара Карповна взяла карандаш и набросала на листке план дома.

Никиту Родионовича интересовал вопрос, можно ли проникнуть в дом до приезда Родэ. Варвара Карповна ответила отрицательно: дочь хозяина дома впускает только по паролю.

– А вы его знаете?

– Кажется, «Лейпциг», – ответила Варвара Карповна и предложила такой план: когда они приедут вместе с Родэ, она немного замешкается на пороге и повертит в замке ключом для видимости, но дверь оставит открытой.

Варвара Карповна предупредила, что ставни в доме закрываются изнутри. Если ставня ближнего к парадному окна останется приоткрытой, то, следовательно, все в порядке: дверь не заперта. Об этом она позаботится.

Расставшись с Варварой Карповной, Ожогин зашел к Денису Макаровичу. Старик сидел в раздумье у печи. Он погладил согнутым пальцем аккуратно подбритые седые усы, посмотрел на Ожогина и спросил:

– Что решили?

Никита Родионович передал содержание беседы. Надо поторапливаться. Возможно, что в следующий раз Тряскина не пойдет на такой рискованный шаг.

Денис Макарович протянул руку к печи и задумался.

– Значит, придется забраться в дом, – как бы самому себе, тихо сказал он.

– Да, – подтвердил Никита Родионович, – другого ничего не придумаешь. Родэ и Варвару Тряскину привезет машина, и неизвестно, кто еще в ней будет, кроме них и шофера.

– Поэтому-то я и думал, что поручить дело одному Игнату рискованно: уж больно он горяч. Притом возможна предварительная слежка за домом, – Изволин неторопливо погладил руками колени и нерешительно продолжал: – А что, если привлечь Андрея? Он давно тоскует по настоящему делу.

Андрей вернулся домой только в сумерки. Он молча разделся и сел за стол.

– Ну как? – спросил Ожогин.

Андрей поднял глаза и ответил, что ходил с Тризной в Рыбацкий переулок.

– Нашли?

– Нашли. Под шестым номером – самый приличный дом в переулке, кроме него – мелкота и развалины. Глухое место… Я пойду вместе с Игнатом! – с какой-то отчаянной решимостью закончил он.

Ожогин задумался. Зная характер друга, Никита Родионович опасался, что, уступив ему один раз, придется уступить и в другой. А когда Андрей войдет во вкус боевой работы, оторвать его от нее будет трудно. Возникнет угроза основному заданию, на которое они посланы.

– Мало ли тебе что захочется, – спокойно сказал он.

Грязнов покраснел, прижал руку к груди:

– Поймите, Никита Родионович…

– Прекрасно понимаю. Но мы оба отвечаем за то, что нам поручено.

Сбиваясь, Андрей принялся с жаром доказывать, что уверен в успехе, что отлично выполнит задание.

– Неужели, Андрей, ты не понял, почему я колеблюсь?

– Да… но почему вы сами… – Андрей оборвал фразу на полуслове и подошел к окну, став к Ожогину спиной.

– Вижу, что не понял, – сказал Ожогин.

Несколько минут длилось молчание.

– Хорошо, Андрей, ты пойдешь с Тризной, – проговорил наконец Никита Родионович, – что с тобой поделаешь. Но это будет твое первое и последнее боевое поручение… Надеюсь, что все сойдет благополучно.

Он подошел к Андрею и крепко обнял его за плечи.

Ночь. Затемненный город кажется вымершим. Ни света, ни человеческой тени. Только снег, снег и снег… Им усыпаны мостовая, тротуары, крыши домов. Он пушистыми комьями лежит на оголенных ветвях деревьев, тянет книзу провода, образует причудливые шапки на верхушках столбов. Воздух неподвижен и чист. Шаги звонко отдаются в тишине ночи.

Из-за угла выглянул человек. Никита Родионович и Андрей остановились, всмотрелись. Это был Тризна.

Поздоровались молча.

– Что нового? – спросил приглушенным голосом Игнат Нестерович.

Ожогин передал содержание беседы с Тряскиной, объяснил расположение комнат в доме на Рыбацком, рассказал, что предпримет Тряскина.

– Надо проникнуть в дом до прихода Родэ, пользуясь тем, что известен пароль, и встретить гестаповца. Кстати, ночной пропуск не забыли? – вдруг заволновался он, зная, что патриоты ходят ночью с поддельными пропусками, изготовляемыми подпольем.