«Балет более всего приближается к языческому искусству. В нем на первом плане пластика, культ формы, культ линий, культ красоты… Кто ничего не понимает в красоте форм, тот не пойдет в балет, напротив, тот, кто замирает от художнического восторга перед красотою античной статуи, кто при виде великолепных форм человеческого тела не замечает их обнажения, как чего–то предосудительного, тот, конечно, пойдет в балет и будет наслаждаться красотой, пластикой, формой, грацией, ритмом танцев и линиями человеческого тела» {Светлов В. Я. Терпсихора. Спб., 1906. С. 21 — 23.}.

 «Искусство всегда было, есть и будет аристократично, то есть понятно и доступно немногим».

 Статьи В. Светлова не только ему самому создали репутацию; благодаря им русская публика постепенно отвыкала смотреть на балет как на утеху сластолюбивых старичков и приучалась читать его язык и судить его по художественным законам, присущим именно этому, и никакому другому, виду искусства.

 В истории балета за Светловым сохраняется его место — место критика–новатора, подлинного ценителя и знатока, первооткрывателя таланта Анны Павловой, постоянного защитника исканий Михаила Фокина, энтузиаста всех хореографических достижений. Гораздо меньше повезло Светлову–беллетристу, одному из самых плодовитых и высокооплачиваемых сочинителей рубежа XIX — XX веков.

 Настоящая фамилия В. Я. Светлова — Ивченко. Он родился в Петербурге 17 октября 1860 года в богатой дворянской семье. Его отец был известным прокурором, статским советником и состоятельным помещиком. Мать — Мария Фоминична, урожденная Злотницкая, — отлично образованная и очень начитанная женщина, отличалась артистизмом: рисовала, прекрасно играла на фортепьяно, пыталась писать. Валерьян обожал мать и всецело находился под ее влиянием: рано пристрастился к чтению, к театру и музыке, воспринял материнские литературные и художественные вкусы. В доме Ивченко бывали видные писатели, художники, музыканты, в том числе Д. Л. Мордовцев, М. П. Мусоргский, М. К. Башкирцева. Со многими из них мать состояла в долголетней переписке. Однако до поры до времени артистические пристрастия не особенно влияли на жизнь Валерьяна Ивченко. По настоянию отца ему была предназначена военная карьера: сперва он учился в Третьей петербургской военной гимназии, затем, по окончании ее, в Николаевском кавалерийском училище и наконец был выпущен офицером и отправился к месту службы — на Кавказ.

 Несколько следующих лет будущий писатель провел подобно сотням других молодых офицеров: была рутинная гарнизонная жизнь с ее дежурствами, учениями, маневрами, был монотонный провинциальный быт, напоминающий, вероятно, тот, что описан А. П. Чеховым в «Дуэли». Валерьяна Ивченко, однако, эта жизнь не тяготила: его окружала изумительная кавказская природа, овеянная светом романтики и вызывающая сотни литературных ассоциаций; перед его наблюдательном взором была одна из самых интересных стран мира — Грузия, с ее древней культурой, колоритными обычаями, замечательным народом, — любовь к этой земле Светлов пронес через всю жизнь, и книга, которую держит в руках читатель, — лишнее тому доказательство. В неизбежных офицерских переездах довелось Валерьяну Яковлевичу познакомиться и с жизнью уездных городков, и с казачьими станицами, и полученные впечатления использовались им потом в литературной работе.

 Служба оставляла много свободного времени; Ивченко попробовал писать. Ближайший друг, полковой врач П. А. Агапов, прочитал и одобрил. Одобрила и матушка, которой Валерьян Яковлевич послал несколько первых рассказов. Это и решило дальнейшую судьбу. В 1887 году в журнале «Наблюдатель» появились два первых «Очерка станичной жизни», подписанные псевдонимом В. Светлов. Их успех превзошел все ожидания. Вслед за «Наблюдателем» сочинения нового автора стали печатать журналы «Колосья» и «Труд». В начале 1890–х годов Валерьян Ивченко оставил военную службу и возвратился в столицу, чтобы отныне и навсегда посвятить себя почти исключительно писательскому ремеслу.

 Точное число его сочинений неизвестно, но писал он чрезвычайно много, и одной только художественной прозы у него от четырехсот до пятисот названий. В начале 1910–х годов стало выходить собрание его сочинений. Было выпущено восемь солидных томов, но из–за войны издание остановилось, далеко не собрав всего написанного.

 В наследии В. Светлова рассказы и очерки, новеллы, сказки и легенды, бытовые повести и путевые заметки, стихи, драматические этюды, одних романов не менее двадцати пяти. Его охотно печатали самые популярные журналы: «Всемирная иллюстрация», «Родина», «Исторический вестник», «Русская мысль», «Новое слово», «Нива», которую в начале 1910–х годов Светлов редактировал. Его романы выдерживали по нескольку изданий, рассказы выходили многочисленными, быстро раскупаемыми сборниками… И такой читательский успех был вполне оправдан — «произведения Светлова, о чем бы он ни писал: о далеком прошлом или о современности, об актерах, врачах, офицерах, казаках — всегда интересно было читать. Он в особенности ловко владел даром занимательного повествования — мастерски закрученная интрига в его сочинениях с первых же страниц захватывала внимание читателя и не отпускала до самого конца.

 Светлов охотно обращался к современному «проблемному» роману («Змея и чаша», «Уголок Колхиды», «Замок счастья», «На полпути» и другие), разрабатывая главным образом популярную в те времена тему «взаимоотношений полов» в различных ее аспектах: свободная любовь и семейная несвобода, положение женщины в семье, истинная и ложная мораль… Очень любил жанр новеллы, столь «модный» в литературе «серебряного века». Этот жанр позволял Светлову «путешествовать» по самым разным векам и странам, воспроизводя то легенды Кавказа («Ночи Тамары», «Корабль Хазиздара»), то сюжеты Древней Греции («Аулетрида», «Дух зеленого света») и итальянского Ренессанса (цикл «Флорентийские новеллы»), то мотивы житий святых или средневековые сказания («Опустошенный ад», «Стефан Новый»). Эти путешествия во времени и пространстве позволяли ему вместе с читателем поразмышлять над такими вечными понятиями, как вера и безверие, вера и любовь, дух и плоть, над причудами любви, причудами судьбы, над тайнами человеческой психики.

 Исторические повествования занимают в творчестве Валерьяна Светлова особое место. В них он обращался и к излюбленным им временам раннего христианства (романы «Дар слез», «Крушение богов»), и к эпохе Возрождения («Недостроенный храм»), и ко времени французской революции («Белые цветы»). Несколько произведений были им посвящены русской истории, среди них важнейшее — роман «При дворе Тишайшего».

 Развивая традицию авантюрно–приключенческого жанра, это произведение восходит к самым истокам русского исторического романа — к произведениям 1830–х годов (аналогия с романами И. И. Лажечникова напрашивается в первую очередь). Для эпохи, в которую жил Светлов, это естественно: общеизвестно, что пушкинские времена, эпоха романтизма, были тогда постоянным источником литературного и художественного вдохновения. Поэтому историческая проза Светлова сознательно ориентировалась на романтическую традицию с ее неистовыми страстями и чрезвычайными обстоятельствами.